Бездна

Из небольшого круглого отверстия торчала рука Лиса и его же голова. На смуглой физиономии застыл испуг, и смотрел боец вовсе не на меня. Да и руку он протягивал как-то неуверенно, словно боялся, что могут её оторвать. Не дожидаясь, пока спасатель передумает, я подпрыгнул, оттолкнувшись от пола.

Ухватиться удалось одновременно: мне – за руку Лиса, а твари – за мою ногу.

– О…бись! – завопил я и приложил свободной ногой нежданное отягощение.

Хрустнуло, и Лис едва не выпал наружу. За его спиной нарисовались испуганные физиономии Вали и Маруси. Видимо, они держали Лиса за ноги.

– Отпусти! Отпусти! – завопил узкоглазый гад, и я вцепился в его руку мёртвой хваткой. При этом продолжал колотить Зверя ногой по башке или что там у него такое твёрдое. – Отпусти, сволочь!

– Пошёл на хрен! – закричал я в отчаянии и ударил так, что затрещали все суставы. Кому я, собственно, адресовал вопль, не знаю и сам, но помогло. Туша слетела, отпустив несчастную ступню, а мы улетели в дырку, словно нас подсёк неведомый рыболов, сумевший преодолеть сопротивление упрямой рыбы.

Сначала я вообще ничего не увидел, кроме плывущих вокруг размытых пятен. Потом пятна уплотнились и потемнели. Кажется, вокруг стояли люди… Только почему их стало так много? Или у меня в глазах двоится? Троится, четверится?

Кто-то шлёпнулся рядом, вцепился в мою одежду и принялся трясти, издавая неразборчивые звуки.

– Ну что? – послышался насмешливый голос Виктора Семёновича Самойлова. – Давайте дружить? Снова?

Глава 3. Бурный финиш

Сёстрам по серьгам

Итак, я очухался, проморгался и вообще пришёл в себя. Пусть и частично, но вполне достаточно, чтобы обнаружить около себя взъерошенную Ольгу, крепко вцепившуюся в мою руку. На щеке жены красовался листок пластыря, а левый ботинок перемотали чем-то типа скотча. В остальном супруга выглядела живой, целой и даже где-то счастливой. Надеюсь, из-за встречи со мной.

Чуть дальше физиономиями в пол лежали Лис и его любимая начальница, причём азиата заломали так, что он только глухо ругался не по-нашему. Диана лежала неподвижно и молча. Обоих караулили четверо бойцов довольно покоцанного вида. Невероятным количеством бинтов и повязок щеголяла и троица здоровяков за спиной Самойлова. А вот сам Виктор Семёнович смотрелся так, словно только что вернулся из прогулки по парку: свеж, бодр и чисто выбрит.

Хробанов и Лифшиц не могли демонстрировать утреннюю свежесть, зато глядеть на них было очень даже забавно. Стояли они рядом друг с другом и держали забинтованные руки на подвязках: один левую, другой правую. Кроме того, у Ивана нашего Ивановича протянулась повязка через всю его неприятную рожу. Похоже, кто-то клюнул его в правый глаз, до кровавого пятна.

Троица моих подопечных девиц испуганно жалась к парочке своих коллег мужского пола, умудрившихся дожить до этого момента. Выглядели мужики тоже не ахти. У одного в руке была палка, на которую он опирался с самым болезненным видом. Странно, как они этого инвалида вообще умудрились сюда дотащить. Второй своим перебинтованным черепом весьма походил на бойца, выжившего после смертного боя.

М-да. Так вот как выглядят две калеки три чумы.

– Это и всё? – спросил Самойлов, обращаясь то ли ко мне, то ли к кому-то за моей спиной.

– В общих чертах, – пошевелился я. Ольга поцеловала меня и крепко обняла. – Привет, милая. Какими судьбами?

– Проездом, – хмыкнул Виктор Семёнович и протянул мне руку. – Поднимайся, проводник …ев. Когда в следующий раз соберусь на грёбаное кладбище, обязательно попрошу, чтобы ты проводил. Глядишь, в какой-нибудь кабак попадём.

– Не собственною волей, – указал я на лежащую Диану, – а токмо волею пославшей мя супруги.

– Догадались. – Мне показалось, начальник охраны хочет приложить лежащую женщину носком ботинка. – Особенно после того, как эти дебилы, – Лиса он всё-таки пнул, – сначала направили на нас пушки, а потом ещё и захлопнули дверь перед самым носом.

– Ты как? – перебила его Ольга.

От былого равнодушия и презрения в жене и следа не осталось. Надо почаще выходить вместе подышать свежим воздухом. Но куда-нибудь в другое место.

– Жить буду, – вспомнилось сновидение с Оксанкой, – наверное.

– Давайте ваши сюси-пуси потом, а? – Самойлов подтолкнул меня к Хробанову. – Чел за жисть желает перетереть. Короткая она больно.

Хробанов пожал мне руку, ибо его ранение позволяло, а вот Лифшицу нет. Вблизи Сергей Николаевич выглядел ещё хуже. От былого голливудского лоска не осталось и следа. Взгляд словно потух, а серое лицо покрывала щетина неприятного вида. Иван Иванович же улыбался какой-то странной улыбкой, и его уцелевший глаз сверкал совершенно безумно. Что его так возбудило? Жопа лежащей Дианы, где лоскут вновь оторвался, открыв кусок округлости?

– Д-доброго дня. – Хробанов заикаться, что ли, начал? – Если только дня и если только доброго.