Бездна

– Дай сюда! – Вобла вновь отобрала арбалет и, осмотрев его, умело перезарядила, передёргивая рукоять, которую я опрометчиво принял за часть прицела. – Держи.

Подошли Паша, Павлуша и Лаврентьев.

– Виктор Павлович, – представился один, а второй выдавил что-то типа:

– П-Павлуша.

Руку протягивать никто не решился.

Теодор только вздохнул, а Вобла вообще не обратила внимания на новых клоунов. Похоже, она сосредоточилась на тех, кто казался ей достойным. Как ни странно, но к их числу относился и я.

– Двигаемся быстро, – сказала женщина и указала на голубое отверстие: – И обращаем внимание на цвет стен. Как только он изменится на зелёный, бежим. С этого момента у нас останется всего пара-тройка минут, чтобы успеть добежать до места.

– А если не успеем? – пискнул Павлуша, стоящий на одной ноге.

Повреждённая его конечность выглядела весьма неприятно, раздувшись, подобно воздушному шарику.

– Не знаю, – сказала Вобла, – но очень подозреваю, что тоннель схлопывается. Интересно? Останься и проверь, а у меня нет такого желания.

Едва успев закончить фразу, она тотчас рванула в сторону дыры, а следом, на той же скорости, устремился Теодор. За спиной глухо выматерился Паша, то и дело поминая «сраный мешок научного говна». Впрочем, я не стал оборачиваться, чтобы убедиться, кого он имел в виду, а вместо этого побежал за аборигенами.

Внутри оказалось очень скользко, словно пол, стены и потолок покрывал лёд. Впрочем, возможно, это он и был, судя по очень низкой температуре. Изо рта пошёл пар, и сквозь его белые облака я с трудом различал фигуры, скользящие впереди. Голубые поверхности тоннеля отражали меня со всех ракурсов, отчего казалось, будто вокруг целая толпа. Возможно, мы все принимали участие в странном соревновании. Перемещаться по гладкой поверхности оказалось не так уж и просто, поэтому, невзирая на сильный мороз, я быстро вспотел.

Однако же ход всё продолжался и продолжался, и никак не желал заканчиваться или хотя бы поворачивать. От этого однообразия начало казаться, что я застрял на одном месте, а искажённые подобия человека пляшут вокруг, постепенно сменяя окрас с нейтрального голубого на успокаивающий зелёный.

Успокаивающий?! Как бы не так! За спиной тотчас раздались крики и ругательства, а силуэты впереди стали быстро удаляться. Я тоже постарался прибавить скорости и тотчас едва не растянулся на чёртовом льду.

Что пугало больше всего, так это то, что, кроме позеленевших стен, больше ничего меняться не собиралось. Я не видел ни малейшего признака финиша или чего-то подобного. А цвет продолжал изменяться: от нежно-изумрудного к болотному, пока не стало окончательно казаться, будто я перемещаюсь в недрах глубокой трясины. Ага, и ещё задевая головой за потолок, который прежде находился на расстоянии вытянутой руки. Тоннель точно сужался.

– А-а! – завопил я, попытался ускориться, поскользнулся и шлёпнулся на пузо.

Двигаться тем не менее я продолжил и уже на пузе пролетел через какую-то хрень, напоминающую упругую плёнку.

– Заткнись! – посоветовала Вобла и за ногу оттащила от дыры, закрытой колышущейся зелёной мембраной. – Всё, спасся. Теперь можешь выдохнуть и вытряхнуть дерьмо из штанов. Кстати, на твоём месте я отползла бы в сторону.

В её словах имелся определённый резон. Поэтому я отполз к стене, наблюдая, как полупрозрачная плёнка вздулась и лопнула, пропустив внутрь оглушительно пыхтящего Пашу, который волок на плече дико визжащего Павлушу. В другой руке гигант держал за ногу совершенно багрового Лаврентьева.

Не успела эта компания в полном составе повалиться на пол, как мембрана за их спиной пошла кругами, сходящимися к центру. Потом послышался тихий щелчок, и на стене, где прежде было отверстие, осталась лишь чёрная точка.

– Время, – удовлетворённо пробормотала Вобла и сделала вид, будто смотрит на что-то в ладони. – В норматив уложились все.

– Повторного забега не будет? – прохрипел я и попытался встать, опираясь спиной о стену.

– Ещё способен шутить, – отметил Теодор, по которому никто не сказал бы, что он недавно нёсся вскачь, подобно беговой лошади. – Редкий экземпляр. Должен ещё раз признать свою ошибку. Иногда так сложно разобраться в людях, особенно в тех, у кого такой неказистый вид.

– Я так не сказала бы, – ухмыльнулась Вобла и похлопала меня по щеке. – Таблетка вполне себе ничего. Бабам такие нравятся.

– У меня другие приоритеты. – Емельянович склонился над кучей-малой на земле. – Все целы?

– Относительно. – Паша отряхнулся, точно сенбернар после купания. – На излёте приложился башкой о потолок. Аж в глазах сверкануло, а вот этот кадр, – пихнул он Лаврентьева, и тот глухо замычал, – вообще, на …уй, отрубился прям во время бега.

– Нужно было бросить, – наставительно заметил Теодор. – Приоритеты расставляй правильно. Одна жизнь или две.

– Не подумал. – Паша привалился спиной к стене рядом со мной и, блаженно улыбаясь, закрыл глаза. – Б…ский экстрим! А то давай с парашютом прыгнем, давай с тарзанкой! В горы, блин, сходим.