Бездна

Тела рыбешек практически просвечивались насквозь. Все стоявшие наверху отчетливо различали и ажурные сплетения их тонких косточек, и их пульсирующие красно-фиолетовые желудки, и тоненькие ниточки голубых вен. Красивые фасеточные глаза рыбок кроваво-красного цвета мерцали в лучах яркого солнца.

Да, они были прекрасны. Но когда рыбки пролетали над кораблем, из стайки полился странный «дождь» — своеобразный «душ» из маленьких поблескивающих капелек темного цвета, которые, подобно кислоте, разъедали все, на что только падали.

В течение нескольких мгновений никто не понимал происходящего. Ощущение пощипывания, возникшее поначалу от выделений этих «милых» созданий, присутствующие на палубе просто не заметили. Но постепенно оно нарастало, переходя в настоящую боль: кислота продолжала свое разрушительное действие.

Лоулер, стоявший под прикрытием парусов, оказался вне наиболее опасной зоны «бомбардировки». Несколько брызг, правда, попало ему на руку, но он почти и не заметил этого.

Через минуту Вальбен увидел множество точечных «шрамиков» и царапин, появившихся на отполированной желтой поверхности палубы совсем неподалеку от себя. Только теперь он обратил внимание на то, как странно прыгают и завывают его товарищи по судну, хлопая себя по рукам и потирая щеки.

— Все вниз! — закричал Лоулер. — В укрытие! Прячьтесь от выделений летучих рыб!

Однако живые «бомбардировщики» уже закончили свою атаку и отправились дальше. Но из моря по правому борту поднималась вторая волна, готовая к нападению.

Весь налет длился примерно около часа. Когда «боевые действия» закончились, жертвы агрессивных рыбешек выстроились в очередь у каюты Лоулера для лечения полученных ожогов.

Последней пришла Сандира, которая во время всего этого находилась на мачте. На ней не было ничего, кроме куска ткани, обернутого вокруг бедер, и теперь все ее тело покрывали волдыри. Она стояла перед ним совсем голая, а его руки скользили по женской коже, втирая противоожоговый бальзам около сосков, на бедрах, в промежности. В последний раз они занимались любовью еще до той безумной ночи вторжения моллюска, но, к своему удивлению, Лоулер не обнаруживал в себе ни малейшего желания по отношению к этой женщине даже при прикосновении к самым интимным местам ее красивого тела.

Сандира это тоже поняла. Вальбен почувствовал, как напрягаются мышцы Тейн от касания его пальцев. Она вся как-то сжималась, в ней просыпалось неприязненное чувство к нему.

— Ты обращаешься со мной, как с куском мяса, Вэл, — недовольно заметила Сандира.

— Я сейчас только врач, оказывающий помощь больной, у которой вся кожа усеяна волдырями ожогов.

— И это все, что я для тебя значу?

— В данный момент — да. Или ты полагаешь, у врача должен учащаться пульс и дыхание, когда он прикасается к телу привлекательной пациентки?

— Но я-то ведь не просто пациентка, не правда ли?

— Конечно, не просто…

— А ведь ты уже несколько дней избегаешь встреч, да и сейчас обращаешься со мной, как с совершенно чужим тебе человеком. В чем дело?

— В чем дело? — Он взглянул на нее серьезно и немного мрачновато, слегка похлопал по бедру. — Повернись. Я пропустил несколько болячек немного ниже спины. Ну, о каком же «деле» идет речь, Сандира?

— Правильно ли я поняла, что ты больше не хочешь меня?

Лоулер окунул пальцы в пузырек с бальзамом и принялся втирать его как раз над самыми ягодицами Тейн.

— Я даже не подозревал о существовании специального расписания для подобных мероприятий.

— Нет никакого расписания! Нет! Но обрати внимание на то, как ты прикасаешься ко мне сейчас, — и тебе все станет ясно.

— Я только что объяснил тебе и, видимо, придется повторить, — спокойно произнес Вальбен. — Полагаю, ты пришла сюда за медицинской помощью, а не для занятий любовью. Когда ты врач, то начинаешь очень рано понимать, что не следует смешивать эти два понятия. Кроме того, я вполне мог заключить — не из этических соображений, а просто исходя из здравого смысла — ты не захочешь, чтобы я приставал к тебе с ласками, когда все твое тело покрыто ожогами, не так ли? — В сей момент они ближе всего подошли к ссоре за все время их знакомства. — Неужели это кажется тебе таким странным, Сандира?

Тейн резко повернулась и взглянула ему в глаза.

— Это все из-за того, что произошло у нас с Делагардом, не так ли?

— Что?!

— Тебе претит, что его руки — и не только руки — касались моего тела, и теперь, после той ночи, ты не желаешь иметь со мной ничего общего!

— Ты… серьезно?

— Вполне. И я права. Если бы ты только мог видеть выражение своего лица сейчас…