Бездна

Лоулер резко вскочил, словно пораженный сильнейшим ударом тока. Внезапно все встало на свои места, наступило озарение: те несколько десятков человек, которых он знал и которые прожили свой отрезок времени так, словно Земли никогда и не существовало, оказались правы, а ему, безнадежно мечтавшему о бесконечно давнем и ушедшем, остались только собственные заблуждения. Голубая планета уже не возродится вновь. Для землян, живших здесь, существовал лишь Гидрос, сейчас и во веки веков. Пытаться же отделиться, отчаянно цепляясь за свою земную сущность среди местных форм жизни принявшего их нового мира — великое заблуждение. В каком бы месте ты ни оказался, твой долг — сделать себя частью этого незнакомого дома. В противном случае ты навсегда останешься чужаком, аутсайдером, всем чужим и чуждым.

«А ведь так оно и есть, — растерянно подумал Вальбен. — Именно это случилось со мной. Я более одинок, чем когда-либо прежде. Гидрос распахивал свои врата, приглашал соединиться с ним… А я… Я сказал: „Нет!“ и продолжал упрямо цепляться за свой отказ. Теперь же… Теперь уже слишком поздно…»

Лоулер закрыл глаза и вновь увидел прекрасную и яркую родную планету. Образ утраченной Земли, который он так долго берег в своей душе, в данное мгновение предстал перед ним гораздо зримее и отчетливее, чем когда-либо раньше.

Голубая планета, милая и незнакомая, со своими огромными золотисто-зелеными массивами суши, сверкала в лучах того солнца, которого ему никогда не пришлось видеть. И пока Вальбен любовался ею, широкие синие просторы морей начали кипеть, над ними поднимался пар. Сушу охватило пламя. Огромные зеленые пространства мгновенно превратились в выжженную и почерневшую пустыню. Зигзаги глубоких трещин, темные, словно бездонные адские колодцы, прорезали ее некогда цветущие долины.

А после всепожирающего огня — лед, смерть — и тьма.

Поток крошечных мертвых вещиц, летящих по Вселенной… Монетка, осколок керамики, маленькая скульптурка, карта, заржавевшее оружие, кусок камня… Они бесцельно и бесконечно несутся по холодной галактической пустыне. Он следил за ними взглядом, за их вечным падением в пропасть пространств.

«Все ушло, испарилось, исчезло, — думал Лоулер, созерцая сей полет вне времени. — Что ж… Пусть уходит. Забудем о прошлом и — начнем новую жизнь».

Совершенно неожиданно новая мысль поразило его.

«Что такое? — изумленно спросил он у самого себя. — О чем ты говоришь? Подчиниться? Стать частью этого мира? Неужели я имел в виду именно такой выход из создавшейся ситуации?»

Его прошиб пот, холодный пот, и тело начало содрогаться в приступах неимоверной дрожи. Вальбен сел и посмотрел на море в сторону исчезнувшего Лика Вод.

Лоулеру показалось, что даже здесь он ощущает Его силу; никакие расстояния не могли остановить воздействие Острова. Эманации Лика проникали в душу Вальбена, охватывая ее своими щупальцами. Нечто, таинственное Нечто, продолжало притягивать его, втягивать в себя, поглощать без остатка.

Лоулер попытался бороться. Он противился этой силе, ожесточенно и с отчаянием уничтожая в себе все ростки чужеродного начала, что вторгались в него сейчас. Какое-то мгновение Вальбен в полном молчании злобно отбивался от потоков чуждой энергии, воздействовавших на него. Неожиданно перед ним возникла картина первых дней их путешествия: Госпо Струвин, пытающийся выбраться из сетей влажных желтых волокон, обхвативших его тело и пытающихся увлечь за собой в океан. Капитан «Царицы Гидроса» бессильно болтает ногами в воздухе и тщетно силится вырваться из этой липкой, тупо настойчивой массы…

Теперь то же самое чувствовал Лоулер. Он понимал, что в это мгновение ему проходится бороться за собственную жизнь, как пришлось когда-то Струвину, но Госпо потерпел поражение…

«Убирайся… прочь… от… меня!» — мысленно прохрипел Вальбен.

Он собрал всю свою духовную энергию для одного-единственного очищающего удара и — нанес его…

Кому?.. Чему?.. Вокруг — пустота, никого нет. Никакие сети не опутывали и не удерживали его. Никакая таинственная сила не пожирала душу Лоулера. И он прекрасно знал это и нисколько не сомневался в своем предположении: ему приходится драться с призраками, вернее, с самим собой. Только с самим собой — и больше ни с кем.

«Значит, тебе хочется пойти туда? — ехидно спросил Вальбен самого себя, похолодев от собственной дерзости. — Несмотря ни на что, ты все-таки желаешь прогуляться на Лик? Даже ты?! Неужели так хочется этого? Чего ты, в конце концов, добиваешься?!»

И вновь Лоулер увидел в своем воображении образ голубой планеты, сияющей, как и прежде. Вот она опять начинает пылать и чернеть… Снова перед ним лед, смерть, тьма, маленькие предметы, летящие в Бездну Космоса.

Как озарение, в сознании промелькнуло: «Я не хочу больше быть в одиночестве! Да поможет мне Бог, я не желаю остаться последним землянином без самой Земли!»

Сандира, согревшаяся рядом с ним, пошевелилась и спросила:

— Вэл, о чем ты задумался?

— О том, что я люблю тебя, — тихо, но решительно отозвался он.

— Неужели? Выходит, ты любишь меня такой, какова я сейчас?