Бездна

— Дедушка? — она вышла из медицинского отсека. — Дедушка сегодня я видела людей в защитных костюмах! Без эмирангов! Они, — к Инге вернулось волнение, — они прорубали просеки, в Волнующемся Лесу!

— Я знаю, — неожиданно ответил отшельник.

— Знаешь?! — Инга едва поверила своим ушам. — Так это не механопоклонники?! Но их лица мне совершенно незнакомы!

— Тут нет ничего странного, — Фридрих старался реагировать спокойно, сдержано. — Ты ведь не можешь знать в лицо каждого жителя Чертога, верно?

— Мы с эмром ударили одного из них! Это… все вышло так неожиданно! Я и опомниться не успела. А где же их эмиранги, дедушка?

Фридриха словно током ударило. Он вздрогнул, но тут же взял себя в руки, стараясь не выдать смятения. Он ждал и боялся момента, когда Инга, взрослея, начнет задавать подобные вопросы.

— Присядь, — он поставил на стол две чашки. Горячий, ароматный, терпкий настой глубинных растений медленно истекал завитками пара.

Инга села в кресло.

Повзрослела… Как быстро и неожиданно… Сколько мы не виделись? Почти год? С прошлого сезона штормов? Фридрих с огромным трудом сохранял самообладание. Он относился к Инге как к родной внучке, желал ей только счастья, но перемены, коснувшиеся города, не предвещали добра. Старый отшельник как никто другой понимал, — новое поколение, родившееся и выросшее в тесноте ограниченных пространств батт отсеков, начнет менять архитектуру и жизнь Чертога, сообразуясь лишь со своими потребностями, они теперь в большинстве, но их путь — тупик, а Инга для них чужая.

Кажется, что на сломе эпох, в периоды великих потрясений, время теряет привычные свойства, течет иначе, то ускоряясь в бешеном вихре событий, то замедляясь в вязком и долгом предчувствии грядущего.

Фридрих вот уже несколько лет наблюдал, как началось медленное коварное вращение нового водоворота неизбежных событий. Сначала их ускоряющийся поток подхватит лишь некоторых, прихотливо, избирательно вырвет их из общих рядов, затащит в стремнину, бросая навстречу Судьбе, а уж затем потянет в пучину всех, без исключения.

«Но философия тут не поможет, — мысленно осадил он себя. — Что толку в понимании истоков и сути назревающих проблем, если Инга задала вопрос, на который я не в праве ответить?»

Почему не в праве? — внутренний спор был жесток, скоротечен, беспощаден. Рассказать ей все без утайки?

А где же их эмиранги, дедушка?

Что я ей скажу? «Инга, когда ты была годовалым ребенком, мама и папа положили тебя в металлическую капсулу и сбросили с Утеса Эмиранга в Бездну, зная, что шанс возвращения оттуда ничтожно мал?» А родители тех, кто сейчас прокладывает просеки через Волнующий Лес, отказались подвергать своих детей смертельному риску, оттого у них нет эмирангов, и выросли они в тесноте батт отсеков?

«Нет, — мысленно осадил себя Фридрих. — Каждый поступок имеет свою цену и последствия. Инга вступила в тот возраст, когда сломать ее юную хрупкую душу легко. Удар по психике будет невыносимым, неизвестно, как Инга отреагирует на откровение, что подумает о родителях, как станет относиться к ним, узнав о ритуале погружения? Кто может предсказать реакцию подростка?»

Эх, говорил же я вам, расскажите дочери о Пути Выживших, мысленно укорил Фридрих Николая и Катю. Так нет, не послушали старика…

Но поздно стенать. Сейчас от его ответа зависела судьба девушки.

— Дедушка, я тут! — Инга шутливо помахала ладонью. — О чем так глубоко задумался? И почему молчишь? Кто эти люди? Зачем они носят неудобные костюмы? И где их эмры?

— У них никогда не было эмирангов, — глухо произнес Фридрих.

— То есть… как?! — Инга едва не выронила чашку. Ее глаза выражали недоверие. — Нет, ты шутишь?! Разве эмр не рождается вместе с младенцем?

— Нет.

В глазах Инги читалась полная растерянность.

— Эмиранг не рождается вместе с младенцем. — Фридрих говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. — Он приплывает из неведомых нам глубин, когда ребенку исполняется годик. Но еще в пору моей юности что-то случилось: эмры все реже стали всплывать из пучины Бездны. Не все дети смогли получить симбионта. Не осуждай их.

Инга вскинула недоуменный взгляд.

— Кого?

— Людей, что вынуждены жить без эмирангов. Они по-своему несчастны, но не осознают этого. Как бы тебе объяснить? Им неведома настоящая свобода. Такая, что есть у тебя.

— И потому им позволено уничтожать Волнующийся Лес?

Отшельник был рад переключиться на новую тему.

— Просеки нужны, чтобы установить и закрепить вертикальные растяжки для длинных тросов, — ответил он. — Я разработал систему дыхательных куполов. Они позволят соединить между собой кварталы батт отсеков, — заметив, что Инга не совсем понимает, о чем идет речь, Фридрих внезапно попросил ее: — задержи дыхание, насколько сможешь.

Она глубоко вдохнула, замерла, лишь глаза вопросительно смотрели на отшельника.

Тот не торопился давать пояснения.