Бездна Челленджера

Когда мы уходим, болтолог рекомендует родителям записаться на еженедельную терапию — и, возможно, просто на всякий случай, еще сводить меня к кому-нибудь, кто имеет право выписывать рецепты. Я так и знал, что он просто фальшивка.

65. Абсолютный мрак

Что я вижу, закрывая глаза? Иногда передо мной встает абсолютный, невообразимый мрак. Иногда он так великолепен, что захватывает дыхание, иногда — ужасен, и я редко знаю заранее, чего ждать. Когда я чувствую его величие, мне хочется жить там, где звезды просто обозначают границы огромной недостижимой скорлупы, как верили в старину. Там, где небо — внутренняя поверхность огромного глазного века, за которым лежит бесконечная тьма. Только это вовсе не тьма. Наши глаза просто не способны различать такой свет. Если бы могли, он ослепил бы нас, так что веки дают нам защиту. Взамен незримого света мы видим звезды — всего лишь намек на дали, которых мы никогда не достигнем.

И все же я отправляюсь туда.

Я рвусь сквозь звезды к этому темному свету, и вы не можете себе представить, как это прекрасно. Бархат и лакрица ласкают каждый орган чувств, ощущения плавятся в жидкость, по которой можно плыть, и испаряются воздухом, которым можно дышать. И ты паришь! Тебе не нужны крылья, потому что воздух держит тебя по собственной воле — воле, совпадающей с твоей, — и ты понимаешь, что не только можешь все, что угодно: ты и есть все, что угодно. Абсолютно все. Ты летишь насквозь, и твое сердцебиение становится ритмом всего сущего разом, а паузы между ударами — это молчание неживой природы. Камня. Песка. Дождя. И ты понимаешь, что это тоже необходимо. Чтобы слышать удары, между ними должна быть тишина. Ты становишься двумя сразу — присутствием и отсутствием. И это знание столь великолепно, что ты не можешь удержать его в себе и должен с кем-то разделить — но не можешь подобрать слов, а без них, без возможности поделиться ощущением ты сломаешься, потому что в твою голову не влезет все, что ты пытался туда вместить…

…но бывает и совсем иначе.

Иногда в темноте нет никакого величия, это просто полное отсутствие света. Голодный, жадный деготь, затягивающий в свои пучины. Ты тонешь в нем и все же остаешься на поверхности. Он обращает тебя в свинец, и ты все быстрее опускаешься в вязкую пучину. Он отбирает у тебя надежду и даже самую память о ней. Ты начинаешь верить, что так было всегда и остался один путь — вниз, где деготь медленно и жадно переварит твою волю и вытопит из нее чистейшие ночные кошмары.

И ты знаком с абсолютным безнадежным мраком не хуже, чем с манящей высотой. Потому что во всех вселенных существует равновесие. Нельзя видеть только одно, без другого. Иногда тебе кажется, что ты выдержишь, потому что счастье стоит отчаяния, а иногда — что даже думать об этом невозможно. Все сплелось в танце: сила и слабость, уверенность и отчаяние.

Что я вижу, закрывая глаза? Я вижу необъятную тьму, уходящую и вниз, и вверх.

66. Твое пугающее величие

Но сейчас мои глаза открыты.

Я стою у входа в наш дом, не внутри и не снаружи, а точно между. Вспоминается, как я сказал Максу, что выхожу за пределы собственной сущности. Теперь все еще более странно. Я больше не могу сказать наверняка, что является частью меня, а что нет. Не знаю, как объяснить это ощущение. Я похож на электричество, бегущее по проводам внутри стен. Нет, больше того — я теку по всем высоковольтным линиям в окрестности. Я молниеносно пролетаю сквозь все на своем пути. И вдруг понимаю, что никакого «меня» больше нет. Только общее — «мы». У меня захватывает дыхание.

Знаете, каково это — быть свободным от себя и бояться этого? Ты чувствуешь себя одновременно непобедимым и одновременно под угрозой, как будто мир и вселенная не хотят, чтобы на тебя снисходило это опьяняющее озарение. И ты знаешь, что где-то там есть силы, желающие сокрушить твой дух, хотя он расширяется, как газ, и заполняет собою все вокруг. Теперь голоса в твоей голове орут, почти как мама, которая уже третий раз зовет тебя обедать. И ты знаешь, что это третий раз, хотя не помнишь, чтобы слышал первые два. И вообще не помнишь, когда успел зайти в свою комнату.

Так что ты сидишь за кухонным столом, ковыряешь еду ложкой и глотаешь что-нибудь, только если тебе напомнить, что ты ничего не ешь. Но ты жаждешь не еды. Может быть, дело в том, что и ты больше не ты, а всё вокруг. Теперь твое тело — пустая оболочка, так зачем же ее кормить? Тебя ждут более важные дела. Ты говоришь себе, что друзья избегают тебя, потому что боятся твоего величия. Почти так же сильно, как ты сам.

67. Самая сердцевина

На восходе капитан собирает нас в картографической комнате. Шторм все еще бушует на горизонте, не дальше и не ближе, чем раньше. Мы плывем к нему, а он удаляется.