Бездна для героя

– Всё, Доктор, ты только разум в моей голове. Злокозненный разум, правда – чуть не разрушил само Древо! Но теперь ты ничего не сделаешь.

Она прошлась по залу, покрутила ручку у механического пианино. Музыка её успокаивала – всё окрасилось в голубоватый тон.

Доктор прятал улыбку.

Рыцарь уселась на трон и продолжала:

– Никто из девочек так и не поймёт, что скрывают те ворота…

Ай!

Раздался звон латной перчатки, бьющей по железному лбу.

Музыка оборвалась. Свет стал ярко–белым.

Доктор коротко кивнул, незаметно пробираясь к противоположному концу зала:

– Да. Ты-то – знаешь.

– Дьявол! – Грейн сорвала с себя перчатки, отбросила со звоном, стянула шлем, пнула его.

По стенам проходили алые, жёлтые, пунцовые волны ярости, негодования, страха.

– Ты сделал это! Я-то знаю! Знаю… Значит, мне нельзя соединиться с Древом. Моя жизнь, мои умения, труды – всё пропало!

Она сжалась на коленях в тени трона, сомкнув перед лицом кулаки. И услышала:

– Видишь, в конце концов оказывается важным, добрый ты или злой. Не для Вселенной – а для тебя.

Доктор почти достиг выхода, через щель была видна морщинка у носа спящего.

Грейн простёрла пальцы в потолок, воскликнула:

– Я не влилась! Держись!

Трон взорвался, зал наполнился огненным хаосом.

Доктор прыгнул в проход…

И распахнул глаза.

Пленница металась в агонии между силовыми полями. Реже, реже…

Клара совала под нос флакон с противным запахом; Доктор отмахнулся от неё и потёр ушибленный затылок.

ТАРДИС, старушка: всё те же координаты.

– Сколько меня не было?

Невозможная девчонка улыбнулась, загадочная, как всегда – всё-таки она изумительно хорошенькая со своим вздёрнутым носиком!

– С минуту провалялся, если ты об этом.

– Самое короткое путешествие в моей жизни. – Он поморщился от боли.

Заиграла резкая мелодия; кокетливым жестом откинув волосы, Клара приложила телефон к уху.

– Слушаю?

И закрыла микрофон, с глазами на пол-лица:

– Это ты звонишь!

– Нажимай отбой, не разговаривай! – шёпотом закричал Доктор, интенсивно показывая, как будто что-то кладёт.

Она пожала плечами, трубка отправилась в карман. Проведя пальцем по панели управления, взглянула на дисплей:

– Ого! За минуту поступило сорок три сигнала срочного вызова. На какой полетим?

Галлифреец махнул рукой:

– Отменяй все, я сам вызывал.

– Один из них по-русски, но ТАРДИС переводит только слово «Доктор». Отчего бы?

– Этот оставь.

– А почему моя копия сказала: «Я не влилась, держись?»

Грейн быстро отошла от окна, сняла латные перчатки, шлем, с трудом избавилась от доспехов, закопала броню поглубже в ветошь старых воспоминаний – благо, у Повелителя Времени их было в достатке.

Доктор оказался намного сильнее и хитрее, чем она предполагала. Как он смог уничтожить ту, настоящую?

Вокруг валялись обломки надежд, незавершённые изобретения, отрывочные образы. Она – только ментальная копия настоящей Грейн, которую передали в мозг Доктора как подарок за его ментальную копию.

Проклятый обмен разумами!

Ведь это казалось отличной идеей: получить знания Повелителя Времени, почти ничем не жертвуя – ну, разберёт Доктор ментальную копию по частям, это же всего лишь слепок, всегда можно создать новый.

А теперь настоящая Грейн погибла, и «слепок» – единственное, что от неё осталось. Если позволить себя уничтожить, всё пропадёт – наработки, добытые у разных народов знания о техниках маскировки, о способах камуфляжа, о защитной амуниции. Целая жизнь.

Вряд ли удастся взять контроль над этим непостижимым, нечеловеческим разумом. Придётся прятаться. Хвала Деве Марии, лабиринт здесь похлеще, чем в космическом корабле галлифрейцев, есть где спрятаться.

Но как он смог её убить?! Уничтожить, без возможности обратиться к Древу и сохранить себя. Непостижимо! Нашёл какую-то брешь. О, Доктор опасен, Грейн даже не представляла – насколько.

Ничего. У всех есть слабое место. Надо только хорошенько поискать.

Эпилог

Инга проснулась, обвела мутным взором библиотеку. Никаких лишних стеллажей… Б-ррр. Холодно же!

Пошевелила затёкшей кистью – из неё выпала ручка. Неужели писала во сне?!

Только это не конспект.

Она перечитала каракули раз, другой.

Вырвала лист и бросилась в лабораторию, по дороге сшибив хмурую библиотекаршу.

Мелькали знакомые закоулки Московского Медицинского. На повороте перед ней выскочила здоровенная фигура: Василий Никифоров, о нет! Не сейчас!

– Эй! – заорал хоккеист, расставив ручищи.

Не сбавляя скорости, Инга поднырнула, почти распластавшись по полу, и метнулась к лестнице; сзади доносились топанье и вопли.

Выход на лестницу был закрыт, кривая надпись мелом на двери сообщила: «Рэмонт».

Тупик! Инга развернулась, приняла фронтальную стойку, шагнула левой вперёд.

– Киай! – крикнула она, молниеносно рванула нападающего на себя и нанесла удар в пах, болевым приёмом закручивая руку ему за спину.

Вася сложился втрое.

– Меня. Зовут. Инга. Валерьевна, – отчеканила звонко. – Запомнил?

Из ослабевших пальцев бугая вывалилась зачётка.

– Да… Извините, на имена память плохая… Я вам реферат принёс, вы тройку обещали…

Преподавательница отпустила захваченную конечность и смахнула волосы со лба.