Бездна Кавказа

Держа сумку за уголок, Громозека раздернул «молнию» и вытряхнул содержимое на пол. На паркет упало несколько мятых тряпок, среди которых Михаил разглядел скомканные носки. Поверх тряпок шлепнулись сильно поношенные кеды; по прихожей начал распространяться густой, удушливый запах застарелого пота. Разведя края перевернутой сумки в стороны, Громозека пару раз сильно ее тряхнул, но больше оттуда ничего не выпало.

— Ты откуда здесь? — спросил Михаил, продолжая держать соседа под прицелом.

— Откуда, откуда… С площадки, — вполне логично ответил тот, разглядывая пистолет. — Ух ты, «Ярыгин»! Настоящий? Дай поглядеть!

— А может, сразу попробовать? — предложил Шахов. — Учти, стреляю я неплохо.

— Ну-ну, ты чего? — заволновался Громозека. — Я ж по-соседски! Вернулись с тренировки, глядим — дверь открыта и, вроде, взломана. Я жену домой отправил, а сам к тебе — мало ли…

— С какой еще тренировки?

— Да из фитнес-клуба! Мы там тренерами — я по железу, она по аэробике всякой…

Шахов посмотрел на разбросанные по полу, насквозь пропотевшие тряпки. Фитнес-клуб — это было алиби. «Железное», — подумал он, невесело усмехнувшись невольному каламбуру. Громозека наверняка говорил правду. Если он участвовал в краже, такая бездарная, легко поддающаяся проверке ложь не имела смысла, а если не участвовал, то и лгать ему было незачем.

Да и лицо у него, если присмотреться, было вовсе не бандитское — вернее, такое же бандитское, как у самого Михаила и у половины его коллег. Это была самая обыкновенная физиономия — круглая, простодушная, сероглазая и слегка конопатая. А что не обезображена печатью интеллекта, так это вполне простительно — все-таки тренер по фитнесу, а не аспирант…

— Ясно, — сказал Михаил, поставил пистолет на предохранитель и сунул в кобуру. — Извини. Нервишки что-то расшалились.

— Понимаю, — с любопытством зеваки заглядывая в гостиную, протянул сосед. — Вот суки! Много взяли?

— Для меня — много.

— Понимаю, — повторил Громозека и, присев на корточки, начал как попало запихивать в сумку свое спортивное барахло. — Сначала мы были бедные, а потом нас обокрали… Да, знакомая история.

— А тебя тоже обворовывали? — с вялым интересом спросил Шахов.

— Да с полгода назад клуб обнесли. Оргтехника, личные вещи, сейф обчистили… Не столько того убытка, сколько противно — пришли какие-то уроды, натоптали, нагадили и ушли. А менты только руками разводят: где ж, мол, их теперь искать? А может, это вы сами — ну, типа, чтобы страховку получить?

— Так и не нашли?

— Нет, почему же, нашли… В конечном итоге.

Громозека с ненужной силой задернул «молнию» и поднялся с корточек, держа сумку за ремень. На его широкой добродушной физиономии были написаны сочувствие и досада. Глядя на него, Михаил испытал странную смесь противоречивых чувств облегчения и разочарования. Было приятно, что сосед оказался вполне приличным человеком, тренером по бодибилдингу, а вовсе не бандитом. А с другой стороны, Шахову от этого легче не становилось: появление в квартире Громозеки с его набитой пропотевшим тряпьем сумкой ничего не проясняло. С таким же успехом сюда мог забрести кто-то другой. Разговор, который должен был расставить все по своим местам, откладывался на неопределенное время. Михаил Шахов не хотел и боялся этого разговора, однако оставаться в неведении еще хуже. К тому же, было предельно ясно, что остаться в неведении ему не дадут; ситуация катилась под уклон, как пущенный с горки железнодорожный состав, и остановить события, спрятав голову в песок, Михаил не мог. Оставалось только ждать следующего хода противника; это напоминало отложенный визит к дантисту, когда ожидание неприятной процедуры становится хуже зубной боли.

— Ты вот что… — сказал Громозека, перекладывая сумку из руки в руку. — Тебя как звать-то?

— Михаил, — представился Шахов.

— А я Алексей. Леха, значит. Ну, будем знакомы.

— Будем.

Они пожали друг другу руки. Никто не сказал «очень приятно», поскольку в сложившейся ситуации это прозвучало бы странно. Громозека вынул пачку сигарет, угостил Шахова, и они дружно задымили. Михаил поглядывал на соседа, гадая, почему тот не уходит. Отброшенные было подозрения в его адрес вернулись: Громозека явно хотел что-то сказать, но почему-то медлил. Уж не потому ли, что опасался реакции Шахова на свои слова? Пистолет-то он видел, вот и колеблется…

— Слушай, — сказал Алексей-Громозека, — ты только не обижайся…

— Мне-то чего обижаться? — удивился Шахов. — Это ж не в меня за здорово живешь стволом тыкали…

— Да я не об этом, — отмахнулся сосед. — Я спросить хотел: ты, часом, не мент?

«Не совсем», — хотел ответить Михаил, но привычно прикусил язык, ограничившись тем, что отрицательно покачал головой.

— А то я гляжу, ствол у тебя под мышкой…

— Не мент и не бандит, — успокоил его Шахов. — И ствол у меня газовый. А что?