Бездна обещаний

Кирстен страстно желала найти наконец выход так долго и неустанно мучившему ее чувству. Майкл предпринял еще одну отчаянную попытку обратиться к своему здравому смыслу и потерпел поражение. Подхватив Кирстен на руки, он донес ее до постели и положил девушку на блестящий атлас покрывала со всей нежностью, на которую был способен. Они одновременно разделись, торопливо снимая вещь за вещью, пока между их телами не осталось никаких преград. Теперь они, плоть к плоти, приступили к тонкому ритуалу взаимного изучения, совершаемому людьми, в первый раз занимающимися любовью.

Обнаженное тело Майкла — его широкие плечи, узкие бедра, темные курчавые волосы, мягкой пушистой порослью покрывавшие грудь, — пробуждало в ней необузданную страсть, требовавшую удовлетворения. Майкл нежно положил Кирстен на спину и принялся осыпать ее дивными ласками, исторгая из возлюбленной испуганно-блаженные возгласы и вздохи истинного наслаждения.

Лежа с широко раздвинутыми ногами и раскинутыми в стороны руками, Кирстен ощущала себя порочной очаровательной распутницей. Опытные ласки Майкла пробуждали в ней чувства, о существовании которых в себе Кирстен и не подозревала. Каждый поцелуй, каждое поглаживание пробуждали в ней потребность во все новых и новых ласках, порождая ненасытность. В полной открытости перед Майклом Кирстен становилась то требовательной, то уступчивой, то норовистой, то покладистой. Вспышка страсти превратилась в бушующее пламя, полностью поглотившее плоть состоянием предвкушения, граничащим с агонией.

Кирстен, трепеща от наслаждения, наблюдала, как Майкл, сначала ласкавший ее соски, медленно стал опускаться ниже, к животу, затем еще ниже, стремясь к четко обозначенному пятну треугольника, за вершиной которого начиналось открытое пространство, образованное раздвинутыми ногами. Когда же Майкл достиг этой вершины, у Кирстен от предвкушения закружилась голова. Как только теплый ласковый рот покрыл томящееся желанием лоно, Кирстен перестала дышать. Мгновение спустя дыхание вернулось долгим блаженным стоном с дрожью, а все тело стало подниматься и опускаться в ритм с движениями языка, глубоко погруженного в окончательно раскрывшиеся врата блаженства.

Кирстен показалось, что она уже достигла вершин экстаза, какого никогда прежде не испытывала, но она ошиблась. И это стало понятно после того, как Майкл, лаская лоно языком, довел Кирстен до исступления, а потом осторожно и очень нежно погрузился в нее.

Кирстен отдала любимому свою невинность, а Майкл нарушил священный брачный обет, и оба они поняли, что с этого момента жизнь каждого из них никогда уже не будет прежней.

Инстинкт заставил Кирстен обвить ногами бедра Майкла, чтобы его ритмичные удары достигали большей глубины. Сейчас они были одновременно союзниками и врагами, движимыми в бой первобытным голодом похоти, удовлетворение которого несло бесконечное наслаждение. Каждый боролся за право достичь вершин блаженства. Окончание было столь бурным, ощущения столь острыми, что Кирстен закричала, впервые испытав взрыв оргазма, а Майкл наконец понял, что значит умереть, и навсегда избавился от страха смерти.

Кирстен лежала в объятиях Майкла удовлетворенная и ослабевшая, с дрожащими руками и ногами. Никогда еще Кирстен не ощущала такой наполненности, даже когда ей казалось, что она прикасается к вечности, полностью погружаясь в любимую музыку.

Теперь она стала женщиной; Майкл сделал ее женщиной.

Однако блаженную удовлетворенность вскоре вытеснило какое-то новое ощущение — всепоглощающее чувство неуверенности. И вины. Вины за то, что они сделали. Она сделала. Была ли она права, допустив совершиться тому, что совершилось? То, что совсем еще недавно казалось правильным и естественным, теперь вдруг породило уйму вопросов и сомнений.

Кирстен более не девственница. Она отдалась по собственной воле, следуя зову страсти, и отдалась не приятелю, не жениху, а мужу чужой женщины. Кирстен зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. То, что Майкл был женат, раньше не представлялось ей такой проблемой. Теперь оба они пересекли запретную черту. Повернувшись в объятиях Майкла, Кирстен пристально на него посмотрела. Ей хотелось понять: причинила ли она ему боль? Принесла ли она вред человеку, едва ей знакомому, но душа которого так долго волновала ее собственную душу?

Майкл улыбнулся и поцеловал Кирстен долгим нежным поцелуем. Почувствовав с ее стороны некоторое сопротивление, Майкл отнес его к стеснительности, продиктованной невинностью и неопытностью. Он привлек голову Кирстен к своей груди и, мягко поглаживая ее роскошные волосы, так же как и она, попытался разобраться в собственных чувствах, в своем отношении к происшедшему.

Внезапно сладость момента сменилась горечью угрызений совести. Если в прошлом ему и приходилось обращать внимание на какую-либо женщину, то любовь к Роксане всегда помогала противостоять чарам соблазнительницы. Но в то же время с Кирстен дело обстояло совершенно иначе. Сопротивление ей превратилось в пытку.