Читаем Бездна в твоих глазах полностью

Бездна в твоих глазах

Так мы прожили четыре года. Я хотел детей, но Милена отговаривала. Говорила, что у нас все впереди, мы еще молоды, и нужно насладиться жизнью без обременений. Я велся, потакая ей во всем. Сука, мне кажется, я был до тошноты идеальным подкаблучником, которым она вертела, как могла, — замолкаю, пытаясь подобрать слова, а Даша, кажется, не дышит вовсе. — Это случилось поздней осенью. Я думал, она у родителей. Милена должна была гостить у них за тысячу километров. Я приехал к отцу неожиданно, в бизнесе были не лучшие времена, случилось ЧП, а отец не отвечал на звонки. Я приехал сам в надежде забрать нужные документы, — опять замолкаю, сжимая плечи Дарьи, вспоминая детали того дня, который сделал из меня того, кем я являюсь сейчас.

— Что она сделала? — сдавлено спрашивает Лиса, возвращая в реальность.

— Они были в кабинете отца. Милена смачно отсасывала у него, стоя на коленях, причмокивая и постанывая от удовольствия, заглатывая член отца глубоко в глотку. Мне бы тогда оставить их сразу, обозначив свое присутствие, но я долго наблюдал, подмечая детали, пока эта тварь не начала давиться спермой, сглатывая. Меня потом еще долго тошнило от этой картины…

С этого момента начался ад. Тот день я помню вспышками. Милена театрально рыдала, размазывая косметику, и лгала, что отец принуждал ее. Как выяснилось позже, они целый год трахались, делая из меня гадкого лоха. Не знаю, что не хватало этой шлюхе, я давал ей все, чего она хотела. Но, видимо, мало. Такая блядская натура, которая скрывалась под маской милой девочки.

Она довольно хорошо меня знала, чтобы понять, что в живых я ее не оставлю, поэтому, пока я разбирался с отцом, а точнее, бил ему морду, Милена сбежала. Я долго ее искал, рисуя в голове изощренные картинки, как уничтожаю ее за мерзкое предательство. Мне еще долго казалось, что меня облили помоями, и я никак не могу отмыться. Самые близкие люди в моей жизни оказались тварями. Во что, мать их, тогда верить?!

Немного срываюсь на эмоции, Даша вздрагивает, но я беру себя в руки. Она расслабляется и падает в мои объятья. Я наглею и обнимаю ее за талию, прижимая к себе, зарываясь носом в волосы и немного нас раскачивая.

— Отца я выкинул из жизни. Мой отец, которого я знал раньше, мертв. Его не стало. А мужик, с которым ты познакомилась, просто оболочка. Милену я все же нашел, отец помогал ей прятаться за границей. Я думал, что придушу продажную, шкуру живьем сниму. Она каялась, просила прощения, что-то объясняла, а я вдруг понял, что не хочу мараться об эту жалкую шлюху. Мне было противно даже смотреть на нее, не то что прикасаться. Я уничтожил ее морально. Лишил того, что она так алчно любила. Денег и достатка. Сейчас она живет в родном городе и работает торговкой в ларьке. Да образования-то у шлюшки нет, она ничего не умеет, рассчитывала выехать на красоте. Теперь я понимаю, что красота — она больше внутренняя, а Милена прогнившая изнутри. С того момента я прекратил доверять всем, кроме себя. Люди хуже зверей, каждый сам за себя, миром правит цинизм, алчность и пороки.

— А что случилось с твоим отцом? — спрашивает она и накрывает теплыми ладонями мои обнимающие ее руки.

— Он сам себя наказал. Каялся, просил прощения, но я стал бездушен и безжалостен. Меня более не трогало ничего, что с ним связано. Он знает, что мертв для меня. И сам предпочел превратиться в живой труп — на полной скорости намеренно въехал в бетонную стену, будучи пьяным в стельку. Думал, так сможет искупить свою вину, не понимая, что мне не нужно его искупление. Итог: реанимация, кома и инвалидность. Меня не тронуло. Совсем. Я просто выполняю долг и обеспечиваю его. Все!

Мы какое-то время молчим, глядя на ночной город, слышу только ее глубокое дыхание и свое сердцебиение. Впервые за долгое время обнажаюсь перед женщиной. Никогда не думал, что такое вновь произойдет. Но эта тяга сильнее меня.

— Поэтому, когда я понял, что ты поехала к ублюдку… когда увидел вас вместе… когда понял, что ты действовала за моей спиной… — и вот тут я задыхаюсь, не в силах продолжать. Сжимаю ее, стискивая талию. Мне кажется, я опять стою на краю, и моя гребаная жизнь зависит от Даши. Если она столкнет меня, я не буду сопротивляться. Старые раны вскрыты наживую, и теперь я в ее руках.

— Я поняла, и мне больно за тебя. Очень… Только глупая женщина может отказаться от любви такого мужчины как ты. Но я так не смогу… Завтра я сглуплю, что-то не договорю или забуду, и ты опять решишь, что я тебя предала, и вышвырнешь из своей жизни.

— Даша-а-а-а, — со стоном произношу я.

— Нет, ты не виноват, — перебивает она меня. — Это деформация из прошлого. Своего рода фобия. Я понимаю… Это тяжело… Но… Мне нужно подумать. Отпусти меня, — просит она, а сама сильно сжимает мои руки, словно противоречит сама себе.

— Нет! — категорично отрезаю. — Думай здесь! Рядом со мной!