Бездомная

После краткого обмена любезностями меня снова вытолкали за дверь, и вот я стою посреди улицы, содрогаясь от шока. Опомнившись, я в полной мере осознала несколько непоколебимых фактов: у меня больше нет дома, нет ни родственников, ни друзей; у меня нет даже смены белья. Ничего у меня нет. Я абсолютно свободна, свободна целиком и полностью.

Отныне единственный мой долг – раз в месяц, в каждый первый четверг, искать своего ребенка.

Ничего больше меня не касается. И чем скорее я сдохну, тем лучше. Никто обо мне не заплачет.

– Кинга, ради бога, подожди! Помедленнее, черт подери! Кинга!!!

Раскрасневшаяся и запыхавшаяся Ася догнала Бездомную лишь на втором перекрестке. Та и не замечала, что почти бежит, – так глубоко погрузилась в воспоминания. Лишь услышав свое имя, остановилась точно вкопанная.

Журналистка догнала ее, бросила руку ей на плечо и повисла на ней всем телом. Бурый кот, которого Ася держала под мышкой, укоризненно смотрел на Кингу: ведь именно ее он уже успел признать своей хозяйкой.

– Он… он… – Ася пыталась что-то выдавить из себя, но ей не хватало дыхания. – Он по тебе скучал! – наконец выдохнула она сердито и всучила кота Бездомной.

Кинга инстинктивно обняла животное.

– Он хочет, чтобы у него был дом! И ты! Понимаешь?! – продолжала Ася.

Кинга кивнула. Она не могла проронить ни слова – горло сдавливал спазм.

– Ты вернешься?

В глазах Аси стоял страх. Чего боялась эта довольная жизнью популярная журналистка? Одиночества? Да она же может купить себе хоть пять таких котов. Да и родители ее живы, а пока они живы, есть и надежда на прощение…

– Ты ничего обо мне не знаешь, – тихо проговорила Кинга.

– Мне все равно, – так же тихо отозвалась Ася.

И плечом к плечу – при этом Бездомная несла на руках мурлыкающего кота – они вернулись в квартиру на улице Нарбутта.

К вечеру они уже перерыли пол-Интернета и наконец нашли маленькую дешевую квартирку в нескольких улицах от апартаментов Аси. Аренда стоила триста злотых плюс оплата счетов – ну, столько-то Кинга уж точно должна заработать, убирая чужие квартиры!

По площади это была шестнадцатиметровка, зато с ванной и кухонным уголком, состоящим из холодильника, плиты и раковины. Окно выходило на небольшой садик, который на фотографиях выглядел просто очаровательно. Чего же еще желать Бездомной и ее бурому коту, начиная новую жизнь?

– Слушай, мне нечем заплатить залог, – проговорила Кинга дрожащим от волнения голосом, когда они, оценив все увиденное на фотографиях, позвонили владельцу и условились прийти смотреть квартиру.

– Это я знаю, – пожала плечами Ася. – У тебя вообще ничего нет, кроме кота и твоих лохмотьев. Но… я верю в тебя, Кинга Круль. Ты сильная и умная. Ты целый год жила на улице – и выдержала. И вернуться в приличное общество у тебя тоже должно получиться. Сперва поработаешь без оформления, а потом – кто знает, может, вернешься в свою фирму? Почему бы им не принять тебя?

Кинга искренне рассмеялась.

– Ландшафтный дизайнер с маниакально-депрессивным психозом?

– Врач-специалист констатировал, что ты вылечилась, – упрямо заметила Ася.

– А судебный приговор – два года условно – из моих документов кто вычеркнет? – Вопрос Кинги, заданный невинным тоном, повис в мертвой тишине.

Ася долгим-долгим взглядом смотрела на женщину. Та выдержала взгляд, не моргая. Наконец журналистка испустила вздох отчаяния.

– Удивишь меня еще чем-нибудь? Или пока что у тебя все?

– Ты не спросила, за что меня осудили.

– Думаю, в свое время ты сама мне расскажешь.

– Расскажу.

Они глядели друг на друга – наполовину враждебно, наполовину дружелюбно.

– Раз это всего лишь два года условно, ты не могла натворить ничего ужасного.

– Да, ничего особенного. Я поколотила полицейского. И не только…

Ася искренне рассмеялась, недоверчиво качая головой.

Кинга тоже улыбнулась, но ее улыбка мгновенно растаяла. Как она может вот так шутить над тем, что совершила? Неужели ее сердце уже сплошь изъедено безразличием? Неужели она простила себя? А может, начала забывать? Первый четверг месяца – всего через несколько дней. Пора отправляться в лес около Быдгоща. Быть может, на этот раз она отыщет хотя бы воспоминание о любимой малышке… Ничего более она не желала.