Бездомыш. Предземье

Но на эти вопросы у нас нет ответов, как и нет вариантов другого пути. На тракте всего два направления — вперёд и назад. Либо же бросать повозку — и в лес. Но, что оно нам даст? Лучше будем надеяться, что шестнадцатый форт устоял, или хорты дойдут туда позже, чем мы.

Так что, едем и в оба глядим. То есть, даже в четыре. Ночью толком не спали, и Айк с Линой сейчас дрыхнут в повозке, а на козлах рядом со мной трясётся Халаш. Малый, как и всегда, до смешного серьёзен лицом. Арбалет, что из форта стянуть умудрился, на коленях взведённый лежит. После битвы недавней себя воином почувствовал. Говорит, что троих хортов из этого здоровенного самострела добил.

— Знал бы, что добычу не будут делить, и второго бы вскрыл, — с досадой прицокнул Халаш языком. — Валялся там один… Только у него было горло разрублено. Решил — слишком сложно. У этого-то как раз под сердцем дырища. Потому и управился быстро. Совсем немного топором дорубить пришлось.

— Постой… Ты о чём это? — не понял я. — Хорта вскрыл, что ли?

— Ага. Старого, — с гордостью сообщил мелкий. — Пока ты наверху дрался, мне внизу поработать пришлось.

— Ого! Молодец. Так-то старого зверя вскрыть — не из простых дело.

— Говорю же — там в грудине уже дырка была. Подрубил чуть. Руку с ножом засунул, вспоротое сердце нашёл и принялся от него куски отрезать. Вытащу, обухом топора раздавлю — и давай бобы наощупь в той мясной каше искать. Не все небось нашёл — спешил больно.

Это, наверное, тот хорт, которого Ло копьём на стене продырявил. Он как раз вниз упал. Считай, с Халашем в паре сработали.

— И много там бобов было?

— Да не. Восемь штук всего.

Халаш состроил гримасу бывалого охотника, который богатую добычу специально принижает перед товарищами по ватаге. Мол, для меня это — мелочь. Мальчишка… Пусть сколько хочешь притворяется взрослым, а пацана-восьмилетку в себе не задавишь.

— И где они?

— Так съесть пришлось, — пожал мелкий плечами. — Отобрали бы.

Хитрит Халашка. Раз за вскрытием его не поймали, то как потом доказать, откуда те бобы? Может, куплены про запас. Может, раньше охотой добыты. Надо, пожалуй, начать возвышать пацанёнка. По себе знаю, как погано в малых слабосилках ходить. Может, хоть из того же арбалета точнее стрелять силы хватит.

— Какие бобы были хоть? Цвет разглядел?

— Окстись, Китя, — возмутился Халаш. — Не сразу же лопал. Сначала отмыл втихаря. По три силы с ловкостью и два крепи. Придёт время бумагу справлять — будет, что записать туда хоть.

— К двенадцати годам точно будет. Это я тебе обещаю.

— Смотри!

Заметивший выбежавшего на дорогу из леса человека раньше меня Халаш подскочил, едва не уронив арбалет.

— Айк! Подъём! — крикнул я, громко стукнув по стенке повозки, и потянул вожжи на себя, остановил лошадей.

Лук сам собой прыгнул в руки. Если что, сразу выпущу Ло. Дядька, правда, на снежника не похож, но лучше поостеречься. Одиночка на тракте просто так не окажется. Что-то тут нечисто.

— Мир вам, добрые люди! — ещё издали проорал мужик, вскинув пустые руки открытыми ладонями вперёд.

Невысокий, одет по-простому: мешковатые штаны, кожаная куртка поверх серой рубахи. За спиной рюкзак и колчан со стрелами. На плече лук. Копьё брошено на землю, чуть раньше. Но и с ним бы опасным дядька не выглядел — больно замученный. Лицо бледное, осунувшееся и очень уставшее. Копна тёмно-русых волос прихвачена надо лбом чёрной лентой. Обычный охотник.

— Возьмите до форта попутчиком, — остановившись в десятке шагов от повозки, попросил незнакомец. — Несколько суток без сна. На бобах держусь только. Подвезите. В долгу не останусь.

Выбравшиеся наружу Айк с Линой точно так же сжимали в руках направленное на чужака оружие. Но отвечать дядьке никто из Зориных не спешит. На меня косятся. Стало быть, решение мне принимать.

— А ты кто вообще такой и откуда здесь взялся? — осторожно поинтересовался я.

— Охотник я. С Фата, — зачастил дядька. — В поход мы ходили. Возвращались уже, а тут хорты. И много. Уйти не смогли. Пришлось драться. Но силы не равны были. Все братья мои полегли. Я один чудом спасся. Убёг. Ловкий я. Только выдохся уже. Скоро ноги откажут. Мне следующую ночь не пережить уже. Единого ради — возьмите. У меня деньги есть.

И мужик засунул трясущуюся руку за пазуху.

— Вот, золотой! Золотой дам! — вытащил он жёлтый кругляш. — Все зелья истратил уже. Не бросайте.

С Фата, значит… Вот это подарок судьбы! На ловца и зверь бежит. Как удачно…

— Чай, не звери мы, — опустил я лук. — Не по-людски это — человека в беде бросать. Забирайся. Только внутри места нет. На крыше поедешь.

Осуждающий взгляд Лины уравновесился одобрительным Айка. Обрадованный мужик подобрал копьё и заковылял к повозке. Что-что, а про усталость он точно не врёт. Еле ноги волочит. Последние силы ушли на рывок к дороге, когда нас заметил. Так-то он по лесу вдоль тракта шагал, чтобы на виду не маячить.

— Халаш, давай внутрь, — согнал мелкого Айк, занимая его место на козлах рядом со мной. — Я уже выспался.

Мне пойти подремать не предлагает. Понятно, что за чужаком, попервой особенно, пристально следить надо. Вдруг-таки, замануха какая?