Бездушная

Сознание погрузилось в оцепенение, захваченное полностью ненавистью и злостью, и где своё, а где чужое, она уже не понимала. Скулы сводило, с такой силой она стискивала зубы, мышцы одеревенели от напряжения, и когда наконец захлопнулась дверь той самой комнаты, девушка даже почувствовала некоторое облегчение.

– А вот теперь повеселимся, Тан, – тихим, проникновенным голосом, в котором сквозило предвкушение, произнёс Каратель.

Она растянула губы в улыбке и шагнула вперёд.

– Повеселимся, – эхом откликнулась девушка, её начало потряхивать от желания исторгнуть наконец из себя грязное, горькое нечто, отравлявшее кровь.

И отомстить. Пожалуй, последнее она хотела сильнее всего. Каратель шумно выдохнул и в несколько шагов преодолел расстояние между ними, его рука сомкнулась на шее девушки, перекрывая дыхание, но ей уже было всё равно. Он коснулся её, это главное. И она отпустила всё то, что бурлило и клокотало, требовало выхода, а за чужим потянулось и своё, копившееся так долго.

– На… Бери… Забирай всё! – с каждым словом её голос становился сильнее, девушка сжала запястье замершего мужчины, усиливая контакт. – Подавись!.. И меня зовут Лессель, понял?! Лессель, не Танния! – последние слова она выкрикнула с отчётливыми истеричными нотками, сдерживаться больше не было нужды.

Глаза Лесси потемнели от ненависти и злости, она подалась вперёд, глядя прямо в расширенные зрачки Корхилла, в которых больше не светилось предвкушения или превосходства. Только страх. Татуировка мерцала и переливалась, забирая щедро вливаемый в неё поток, вот только чувств было слишком много. Глаза Лессель подёрнулись дымкой, взгляд стал невидящим.

– Я больше ничья игрушка, и не буду никому подчиняться!.. – шептали едва слышно её губы, в памяти проносились картинки прошлого в Костяной Башне. – Ни тебе, ни кому-то ещё!

Корхилл вдруг захрипел, его лицо налилось кровью, побагровело, а по татуировке пошли радужные всполохи. Мужчина разжал пальцы, но Лессель не отпустила его руку. Ведь в ней ещё оставалось так много ненависти, очень много. А он любил ненависть и злость, так пусть теперь получит сполна, насладится.

– Х-хватит… – просипел Каратель, но сил оттолкнуть девушку у него уже не осталось.

Поток чувств от Бездушной оказался столь мощным, что вместить его он не смог, ведь отдавать теперь было некому, а Собор далеко. Корхилл задыхался в обжигающем, яростном, горьком потоке чужой ненависти, она разъедала изнутри, стремительно несясь по венам вместо крови, и сознание не выдержало.

…Ей казалось, с каждой минутой она становится всё легче, душа очищалась, освобождаясь, и на место тому грязному и тёмному, что уходило сейчас бурным потоком, приходит что-то светлое и умиротворяющее. Она закрыла глаза, всё так же не отпуская руку Карателя, и они осели на холодный каменный пол вместе. В теле поселилась слабость, Лессель почти перестала чувствовать его, бессильно распластавшись рядом с хрипевшим и корчившимся Карателем, и на её губах появилась довольная улыбка, а из уголков глаз покатились слёзы. Она тихо всхлипнула, не видя, как из носа и ушей мужчины хлынула кровь, пятная рубашку и пол, Лессель словно окутало невидимое облако, и реальность отдалилась, оставив её наедине с покоем.

Мы с Финирой устроились в общей гостиной в покоях Корхилла, собираясь дождаться хозяина, однако едва я присел на диван рядом с Нирой, как воздух впереди заискрился, и к моему удивлению из портала вышла Любовь. Встревоженное выражение на её лице мне не понравилось, я мгновенно насторожился и резко выпрямился.

– За мной. Я их чувствую, – быстро проговорила она.

Не задавая лишних вопросов, я ухватил Финиру за руку, и мы помчались по галереям и переходам Дворца за стремительно шагавшей Любовью. Мы постепенно уходили в дальнюю часть, почти необитаемую, и когда наша проводница начала спускаться по какой-то узкой винтовой лестнице вниз, я не удержался и удивлённо пробормотал:

– Я и не знал, что здесь есть такие места.

– Когда-то тут были темницы, – коротко ответила Любовь.

Мы спустились и оказались в длинном коридоре, прошли по нему, и женщина остановилась перед закрытой дверью, вокруг которой мягко мерцало розовое марево. Любовь нахмурилась, протянула ладонь и легко коснулась деревянной поверхности, и дверь бесшумно распахнулась.

– Передо мной открываются любые двери, – обронила она и шагнула внутрь.

Обстановку в просторной комнате без окон я почти не заметил кроме широкой кровати, потому как мой взгляд тут же оказался прикован к телам на полу. К счастью, только одно было мёртвым. Финира с тихим возгласом бросилась к неподвижной Лессель, смотревшей в потолок широко раскрытыми глазами и почему-то улыбавшейся. Я же смотрел на Коррина, его перекосившееся лицо, измазанное кровью, и не мог поверить, что с этим человеком многие годы дружил и считал его ближе, чем все остальные Каратели.

– Неужели он всё-таки? – тихо произнёс я, чувствуя внутри горечь разочарования.

– Да, он, – так же тихо ответила Любовь. – К сожалению…