Бездушный

Всыпаю в кипящее молоко рисовые хлопья, помешиваю, краем глаза наблюдая за тем, как мужчина делает себе эспрессо, а мне латте, хотя не спрашивал, чего я хочу. А люблю и всегда пью я только латте.

Запомнил?

Хочется верить, что да.

Мне вообще хочется верить, что наш секс, его защита от обидчиков и вчерашняя ночь – это не просто так, не ради удовлетворения похоти, не ради Артема, а ради меня. Но всё так нереально, и продолжения может не быть.

Мужчина протягивает мне кофе, как только я снимаю сотейник с кашей с плиты. Принимаю чашку, отпиваю глоток.

— Спасибо. Вы будете кашу? Или приготовить омлет, или сырники сделать?

От волнения начинаю суетиться. Правду говорят: секс – не повод для близости. Теперь я поняла, как это. Он был глубоко во мне, творил со мной, что хотел, но близки мы не стали. И оттого очень горько. Не умею я разделять секс и личное, как это сейчас модно.

— Если можно, тост с маслом и сыром, — просит Роберт. И это уже прогресс, обычно он отрицает мою заботу.

Киваю, включая тостер, и достаю хлеб. Надо задать главные вопросы, которые меня гложут. Что будет со мной, в каком я теперь положении и почему он вчера меня остановил. Но не решаюсь.

— Артем заговорил, — снова повторяю я.

— Запел, но да, я слышал.

— Ну это же замечательно?

Прячу улыбку, закусывая губы.

— Да, — кивает Роберт.

Снова молчим. Роберт пьет кофе и наблюдает, как я делаю тост с сыром. Мне приятно его внимание, но и настораживает.

Боже, оказывается, неопределённость – хуже всего.

— А кто повезёт Тему на плавание и в школу развития? — интересуюсь я, подавая мужчине тост. — Я ведь теперь не могу... И что будет со мной? — всё-таки решаюсь спросить.

— Занятия временно отменяются, — спокойно сообщает мне Роберт. — Вы сидите дома и не покидаете пределы территории. Всё, что нужно, привезет Иван. Позанимайся с Артемом сама, пробуй его разговорить. У тебя получается.

Киваю, закусывая губы.

— Буду очень тебе благодарен.

— Да прекратите, — отмахиваюсь. — Это я виновата, что не оценила масштаб угрозы. И мне очень стыдно.

— Это твой косяк, да. Но в остальном ты не виновата. Если, конечно, рассказала мне всю правду, — заглядывает мне в глаза, обжигая своим синим ледяным холодом.

У Роберта очень глубокие глаза, они почти всегда холодные, но красивые, пронзительные. В такие глаза можно влюбиться. Что, по ходу, со мной и случилось...

— Да, я рассказала всю правду. Мне нечего больше скрывать.

— Я верю, — кивает. — Но все равно буду проверять, чтобы понимать, куда вписываюсь и за что буду отвечать.

— А вы будете отвечать? Это же не ваша проблема, — выдыхаю.

— Насколько я понял, сама ты решить ее не сможешь. Поэтому решать буду я. Есть возражения? — вскидывает бровь.

— Нет, — снова хочется улыбнуться, но я сжимаю губы. Немного выдыхаю.

Поверьте, иметь человека, который решит твои проблемы и возьмет их на себя, – это роскошь в нашей жизни.

— Иди сюда, — подзывает меня, поворачиваясь лицом к окну.

Подхожу.

— Видишь там парней? — указывает мне на двор.

Там и правда два парня: один – в камуфляже, второй – в обычной джинсовой рубашке; они курят возле ворот, общаясь с Иваном.

— Это ваша охрана, они никого не впустят, но и не выпустят вас. Они будут здесь постоянно, сменами, пока я не решу, что вы в безопасности. Не поить их кофе, чаем, не предлагать завтраки и обеды, не собираться на кухне и не заигрывать. Ивана это тоже касается, — строго сообщает он мне.

Я произвожу впечатление легкомысленной и легкодоступной?

Что он там обо мне надумал?

Обидно.

— Я и не собиралась.

— Вот и не собирайся, — ухмыляется мужчина. Отходит от окна, ставит чашку из-под кофе в раковину, споласкивая ее.

— А можно вопрос? — облокачиваюсь бедрами на подоконник.

— Попробуй.

— Ваше наставление «не общаться с парнями» – это инструкция по соблюдению правил общения между персоналом? Или ваша личная инициатива?

— Личная инициатива? — прохладно усмехается.

— Ну хорошо, назову вещи своими именами. Это ревность с вашей стороны, Роберт Станиславович? — снова не удерживаюсь.

— А как бы тебе хотелось, Машенька?

— Мне бы хотелось второе. Но боюсь снова нафантазировать.

Роберт качает головой, не отвечая. Мне непонятен этот жест. Хорошо, что он не убеждает меня в обратном, но и ответа тоже не дает.

Ненавижу неопределенность!

Мужчина вытирает руки салфеткой, а я опять замечаю кольцо на его безымянном пальце. Роберт в очередной раз был со мной близок с обручальным на руке. Для меня это триггер.

Настроение снова портится. И опять горько, будто полыни наелась. Прав был Иван. Меня можно трахать, а любит он мёртвую супругу.

И претензий снова нет к этому мужчине, продолжения мне не обещали...

Глава 24

Мария