Безголовое дитё

Я схватила одного очень тяжёлого кролика как кошку за шкирку. Он вырывался и царапался. Тогда я сбросила его на пол сарая. Потом ещё одного поменьше выбросила из соседней клетки. Я сильно распсиховалась от того, что они не хотели убегать! Нашла какую-то палку и стала выковыривать кроликов из клеток. «Ну почему они такие дурные? Они что, не понимают, что я их спасаю?» — думала я, подталкивая палкой очередного кролика к дверце.

В конце концов, до них дошло, что можно убегать, и они стали выпрыгивать из клетки. Меня трясло от счастья — я спасла всех кроликов! Они разбежались по сараю и попрятались в тёмных уголках.

Отдышавшись, я спокойно вошла в дом, прошла мимо занятой по хозяйству Муси, вытащила из-под топчана свою торбочку и, сложив в неё своё имущество, так же незаметно прошмыгнула мимо Муси во двор. К счастью калитка была закрыта только на щеколду. Вышла на улицу и медленно пошла домой, решив никогда не возвращаться к Мазуркевичам.

Когда я переходила через дорогу от аптеки на нашу сторону, во мне опять появилось Это. Я никак не могла точно определить, откуда Это появляется. То оно вдруг начинало торкаться из-под пупка, а то откуда-то гораздо выше — из-под рёбер что ли или из-под сердца. Я как-то спросила у мамы:

— Что тут? — и потёрла себе грудь.

— Пока ничего. Потом вырастут сиси, — смеясь, ответила мама.

— Нет, сиси по бокам и сверху. А там, в серёдочке что?

— Там находится сердце. У тебя там болит? — встревожилась мама.

— Не-а. Там в серёдочке что-то сначала зашевеливается и начинает бегать внутри. Вроде щекотно, но не чешется.

— Вечно ты выдумаешь какую-нибудь ерунду. Прекрати! Хотя от тебя всего можно ожидать. Будешь ночевать с собаками, чего доброго чесотку подцепишь. Вот тогда зачешется так, что в инфекционное отделение попадёшь.

Я не хотела попадать в инфекционное отделение и замолчала. Со временем я стала понимать, что Это появляется тогда, когда мне чего-то очень хочется и оно неожиданно сбывается. Длится Это всего несколько секунд. Хочется, чтоб подольше, но оно растворяется во мне и исчезает. Помню впервые я ощутила Это на вокзале, когда мы встречали Бабуню. Она сняла капюшон, я увидела её мокрое от дождя лицо, и из моей серёдочки побежало Это. Потом оно возникло во мне всего на мгновенье, когда Ритка и Элька пришли мириться. Следующий раз был в танке, когда я придумала девчонкам сказку про Маленького Муха. Они ушли, я осталась одна, взглянула через люк на звёздное небо и почувствовала, как из серёдочки по телу растекается Это. Тогда, в детстве, я не умела сама вызывать это состояние. Потом научилась, и оно теперь приходит мне на помощь в трудных жизненных ситуациях или во время болезни. Но только в том случае, когда я вспоминаю про Это и вызываю его усилием воли. Само, как в детстве, оно не приходит. Теперь я называю Это — «включить электричество».

Я бежала через дорогу, и Это держалось во мне дольше обычного. «Может потому что я бегу?» Остановилась и попыталась усилием воли задержать приятное ощущение. Мама всегда, если у меня что-то не получалось, говорила — «примени усилие воли и всё получится». Я поднатужилась и направила своё усилие воли туда, в серёдочку, откуда Это вытекало. И оно задержалось! Впервые. Будто мне кто-то позволил ещё немного им попользоваться в награду за то, что я спасла кроликов. Немного, потому что, войдя в наш двор и взглянув на наши окна, я с отчаянием вспомнила — предстоит разговор с мамой. А Это вместо того, чтоб поддержать меня в трудную минуту, исчезло.

ОПЯТЬ ПРОПАЛА

Дверь заперта на ключ. На мой робкий стук мама не отозвалась. Наверно отдыхает перед спектаклем. А свой ключ я оставила дома ещё тогда, когда меня забирала Муся.

Долго бродила по пустому двору в поисках Найды. Её халабуда превратилась в развалку. Значит, Найда живёт в другом месте. А может кто-нибудь взял её на зиму к себе домой.

Выручила меня Туся. Она как раз шла с работы и тащила большую авоську с картошкой. От неё я узнала, что час назад мама уехала на выездной спектакль. Я призналась, что оставила ключ дома, и Туся пригласила меня к себе на жареную картошку. Я с радостью согласилась, потому что давно уже сосало под ложечкой.

— Что-то долго я тебя нэ бачила. Ни в театре, ни во дворе.

— Так я жила у Мазуркевичей.

— И шо? Больше не живёшь?

— Нет, бо я убежала от них.

— Так они шо, обидели тебя?

— Не, не обидели.

— Так шо ж ты сбежала от них? По мамке соскучилась?

— Нет, мама всегда приходила туда. Я сбежала, потому что кролей повыпускала из клеток.

— Зачем?

— Они их убивали и ели, — прошептала я.

— А ты не ела?

— Ела…, — с сожалением вздохнула я, — Но я ж их никогда не видела живых. А когда увидела, то так пожалела, что всех выпустила из клеток. Теперь Угроза точно заарестует меня и посадит в тюрьму.

— Какая Угроза?

— Так Мазуркевич. Радибога называет его Угрозой. Ну, уголовный розыск. И Мазуркевичу тоже понравилось. Он сказал, если буду фулюганить — заарестует.

— Думаешь, он тебя не найдёт?

— Ещё ни разу не нашёл. А я сколько раз уже пропадала.