Безграничное сердце

— А ведь это была неплохая песня, — заметил Гэри. Просто не мог удержаться.

— Я изобрету заклинание для пениса и использую на тебе, и ты пожалеешь: «Нет! Почему я так поступил с Сэмом? Почему был таким грубым? Я должен был быть добрее, а теперь мой пенис выглядит как обугленный пень».

— Довольно… доходчиво. — Он снова потёрся о моё лицо.

— Сгинь.

— И оставить тебя дуться в одиночестве? Никогда.

— Ну ты и дрянь, Гэри. — Я поморщился. — Тайм-аут. Давай договоримся не использовать это слово? Оно ужасно и неуважительно, и я даже не знаю, почему так сказал. Приношу свои глубочайшие извинения и прошу прощения.

— Согласен. И также скажу за Тигги, который пытается заставить Рыцаря Сладкое Личико танцевать. Конечно, же я тебя прощаю.

— Хорошо. Правило четыреста девяносто восемь «Дружбы Сэма/Гэри/Тигги» вступает в силу. Никто не может произносить… это слово. Тайм-аут закончен. — Я сердито выдохнул и опустил взгляд на барную стойку. — Проваливай, Гэри. Ты для меня умер.

— Нытик, — пробормотал он, но не сдвинулся с места. — Какого чёрта ты молчал? Мы же друзья, Сэм.

— Сейчас нет.

— Заткнись. Я говорю серьёзно.

— О, так ты серьёзен.

Гэри откинул голову назад и нахмурился.

— Ты ведёшь себя как ребёнок. Хватит.

— Ты подговорил барда спеть песню о нас с Райаном под названием «Рукоблудники и распутники», — напомнил я.

Он подавил улыбку.

— Эм. Ну да. Название не я придумал. Все претензии к Зэлу.

— Будто это что-то меняет!

— Разве нет? Я определённо чувствую себя лучше.

Казалось, всё хуже некуда, но тут к бару подошёл Зэл, опёрся на локти и уставился на нас. Гэри слегка отстранился и положил подбородок мне на плечо. Я хотел было дать ему по морде, но сдержался. С трудом.

— Ты, — сказал мне Зэл, — та ещё загадка.

— Ты, — парировал я, — тот ещё козёл.

Он усмехнулся.

— Всё для вас за ваши деньги.

— Так говорят шлюхи. Единственная разница между вами в том, что обычно трахают их, а тут трахаешь ты.

Зэла посмотрел на Гэри.

— За словом в карман не лезет, да?

— Подожди, когда он по-настоящему разозлится и начнёт использовать бессмысленные оскорбления. Вот тогда у тебя начнутся проблемы.

— Картофельные оладьи со взбитым мясным пюре, — прорычал я.

— Вот так, — вздохнул Гэри.

— Вы оба мне нравитесь, — сказал Зэл.

— Я так рад, — пробормотал я. — Прям описаюсь от счастья.

— Нет, правда. — Он засмеялся и покачал головой. — Когда Гэри рассказал мне, что ты делаешь ради любви, я был тронут. Честно.

— Ради любви? — пискнул я. — Какой любви? Нет никакой любви!

Зэл пожал плечами.

— Ну-у. Для рыцаря-коммандера. И принца.

Ауч. Мои чувства.

— О. Точно. Да. Их любви. Такой большой любви. Прям… океан. Любви. Всё именно так. — Ложь. — Ради их любви. — Кощунство и грех против богов. — Нет ничего важнее. — Всё что угодно, но не это. — Именно поэтому я здесь. — Мне приказал король.

— Да-а. Довольно… убедительно. — Зэл взглянул на Гэри. — Ты не шутил, приятель.

— Теперь понимаешь? И мне с этим приходиться жить.

— С чем? — спросил я. — Хватит говорить загадками. О чём вы вообще?

— Большой взрослый разговор, — сказал Гэри. — Ш-ш-ш.

— Я покажу тебе большой. — Я нахмурился. — Ладно, возможно, не самый лучший способ что-то доказать.

— По крайней мере, ты милый, — сказал Гэри.

Я покраснел.

— Ну не надо. — И сразу: — Погоди-ка. Эй.

— Тебя ждёт та ещё работёнка, — сказал Зэл Гэри.

— Ты бы видел их вместе, — пожаловался Гэри. — Просто больно смотреть.

— Парнишка, могу я дать тебе совет? — спросил Зэл.

— Ты только что спел песню «Рукоблудники и распутники», — сказал я. — Не знаю, стоит ли доверять твоим советам.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Я бард. И должен придумывать всякую чушь, чтобы веселить народ. Это вроде как моя работа.

— Мне было не весело. Тебя следует уволить.

— Лжец, — сказал Зэл. — Ты будешь напевать эту песню на смертном одре. Я сочинил её за десять минут. Последние строки вообще импровизация. Тебе понравилось.

Ладно, отчасти это правда. Но признаваться я не собирался.

— «Рукоблудники и распутники», — прошептал Гэри мне на ухо. Я оттолкнул его лицо, а он лишь засмеялся.

— Это всё равно не объясняет, почему…

— Я не так много знаю о волшебниках, — начал Зэл, глядя на свои ладони. — Или о королевской знати, эпических походах, волшебных существах и приключениях по спасению принцев от драконов. Я лишь знаю, как рассказывать такие истории, но никогда не был их частью. И не знаю, хочу ли. Есть те, кто бежит сломя голову навстречу опасности, словно это пустяк. А есть другие, кто остаётся позади и записывает происходящее. Таких я называю, здравомыслящими.

— Я бы мало чего добился, если бы всегда поступал разумно, — пробормотал я.

Зэл слегка мне улыбнулся.

— Вот именно.

— Э-эм.

— Знаешь, что я люблю?

— Не знаю. Но ты всё равно расскажешь, да?

— Любовь.

— Отстой.

Зэл меня проигнорировал. Вот же чёрт. Он уже нашёл мою слабость.

— Любовь — удивительная штука. Она может управлять армиями. Уничтожать народы. А может заставить даже самых сильных из нас преклониться. Любовь ужасна и прекрасна, и если ты ей позволишь, она станет лучшим, что с тобой случалось.