Безгрешная

Он усмехнулся, заметив мой запыхавшийся вид. Давно мы с ним не пьянствовали, да всё не решались повторить после прошлой моей буйной выходки. Точно прочитав мои мысли, он улыбнулся и, предложив присесть, махнул рукой в сторону монитора.

Я увидел человека, прикованного к стулу, руки крепко связаны за спиной. Глаза его были разинуты от ужаса, а на лице отпечатался немой крик. Если бы звук на камере в тот момент был включен, отсек бы переполнил сладкий человеческий вопль. Рядом со смертным вился чёрт – видно, он и послужил причиной такого ужаса у парня.

– Погляди, – усмехнулся. – Ловок «50-й отряд»! Только сегодня притащили. Греха как в чёрством хлебе.

Я пригляделся. 3-я стадия Греха, самая последняя. А затем отвёл взгляд от бледного человеческого лица и уставился на 95-го.

– Что за интересная информация?

– А, – махнул рукой 95-й. – Так, пустяки. Ну, сам знаешь. Принцев и принцесс ищут по всем округам, где только возможно. Говорят, одна принцесса недавно отделилась от всей стаи.

– Да ну? – брови у меня поползли вверх. – А как же тот Грешный принц?

– Да, – 95-й кивнул. – Говорят, в тот вечер он как раз был с принцессой.

Я на секунду задумался. Затем снова посмотрел на 95-го.

– Но, видно, ей удалось сбежать.

– Удалось, – 95-й кивнул. – Да мы думаем, далеко она всё равно не сбежит. Да и с кем? Вся охрана была перебита в тот вечер.

Я кивнул и только тогда поймал себя на том, что задумчиво тарабаню пальцами по столу. Прекратил. 95-й с интересом смотрел на меня.

– Если совет этих малявок распадётся, мы без труда подчиним себе землю… –

он прервался на мысли и вновь взглянул на меня. – Кофе перестал принимать? Или что? Выглядишь изнурённым.

Я еле заметно кивнул.

– Немного. Нелёгкое задание.

– Задание? – 95-й хлопнул меня по плечу. – Хотели спилить с должности?

Я вновь кивнул. 95-й цокнул языком

– Влип ты, парень. С одним человеком долго не намучаешься. Вот этот, – он

указал на экран, – выдал всё и всех почти сразу. Правда, пришлось, откровенно говоря, потрудиться.

– Потрудиться? – не понял я. 95-й закивал и приблизил изображение. И только тогда я понял, отчего человек выглядел таким ошеломлённым. А ведь люди не умеют скрывать свои чувства. Понял, почему он казался мне таким бесчувственным и неживым. Потому что он и был…

– Куда его теперь? В отдел к Грешникам?

95-й удовлетворённо закивал:

– Именно. Очнётся там с совсем другой жизнью.

Демон. Вот, как ими становятся. А я совсем не помнил ни своей человеческой жизни, ни своего перевоплощения.

Я смотрел на парня. Сложенные замком руки за спиной были уже без кистей, а по спине, по двум сторонам от позвоночника, красовались выжженные ярко-бардовые вырезы.

– Крылышки надо подрезать, – задумчиво продолжал 95-й. – Даже людям.

Круглые безжизненные зрачки парня смотрели вдаль. И я теперь смотрел на них совсем по-другому. Чёрт возился на полу, отмывая, как теперь стало ясно, кровавую лужу под стулом. По спине у меня отчего-то пробежал холод.

– Так что если будет совсем трудно, обращайся, – пожал плечами 95-й. – С

людьми разговор короткий. Не можешь ничего выпытать – прикончи.

– А если они будут всё же о чём-то умалчивать? – я покосился на стоявшего рядом 95-го. Ростом он был сейчас выше, потому что не сидел.

– Ну-у, вряд ли человек будет болтать, если ничего не знает, – протянул он. – Ты уже все меры Грехов над ним испробовал? – он поймал мой взгляд и как будто что-то понял, улыбнулся. – Или это она, сынок?

Я не произносил ни слова. Я поглядел на парня с остекленевшими глазами и застывшим ужасом на раскрытых губах.

– О-о, тогда вообще без вариантов, – улыбнулся 95-й. – Знаешь, какая большая человеческая слабость?

– Какая? – спросил я, поворачиваясь к нему.

– Любовь.

3.

Слово из шести букв жгло язык и мысли одновременно. И я должен это делать?!

– Ну, а какие у тебя есть варианты? – смеялся надо мной 95-й в тот день. – Зато она сразу разболтает тебе обо всём. А потом можно и по старой привычке… Знаешь, я замечал, люди легко ведутся на внешность. Это будет твой главный козырь, – он подмигнул мне. – Да не робей! Прикинься бедным демоном, ожидающим ласки и жалости. Они такое любят.

– Я и не робею, – тихо пробормотал я. Мне вообще такое не знакомо.

***

Я долгое время наблюдал за ней. Субтильная душонка. Только так её и называть. Тошнота подкатывала к горлу от одного воспоминания о девчонке.

Тем временем вечерело. Как и все обычные люди, она должна была поужинать и готовиться ко сну. Но девушка не спешила. Как и всегда, она долго глядела вдаль, куда-то сквозь стены, как будто пыталась прожечь их взглядом; затем поднялась, принялась из всей лежавшей перед ней снеди только за хлеб, но тут же отбросила и его. «Ну и дура, – пронеслось у меня в голове. – Считает, что, если заморочит себя голодом, быстрее подохнет».

Как бы не так. Наша система предусматривает в таком случае небывалые страдания. Но никак не смерть. Неужели люди стали забывать, что бессмертны?