«Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии

Бесконечно жаль, что объем и тема повествования не позволяют нам хоть сколько-то подробнее остановиться на перипетиях Великой Гражданской войны Дома Омейя с потомками Аббаса, по итогам которой – после поражения и гибели Кру, хоть и великого воина, но не устоявшего против целого стада, – Халифат, собственно, перестал быть арабским. Однако по Восточной Грузии победа Дома Аббаса ударила очень сильно. Новая династия, отбросив дряхлые бедуинские традиции, возрождала старые добрые обычаи Ирана, в первую очередь, тщательно разработанную систему налогообложения, в рамках которой бесплатным оставался разве что воздух. Пусть эфемерная, неполноценная, но все-таки независимость Картли ушла в прошлое, у руля в Тбилиси встал эмир, наместник халифа; должность эрисмтавара не была упразднена, но отныне Багратиони стали чем-то вроде предводителей местного дворянства при губернаторе. Да еще и пораженными в правах, поскольку Аббасиды, в отличие от Дома Омейя, иноверцев щемили и в хвост, и в гриву. «Тутэйшим» такой расклад, конечно, не нравился, они бурчали, но очень и очень осторожно: версия грузинских историков о «восстании эрисмтавара Нерсе II» против арабов опровергается хотя бы тем фактом, что он, будучи отозван для расследования в Багдад, помаялся там всего три года, а затем вышел на свободу и уехал домой. Видимо, имели место только разговорчики в строю (потомки Аббаса реальных мятежников не щадили, но, все еще будучи по-варварски справедливы, невинных не карали), но, судя по тому, что, вернувшись, оправданный узник предпочел эмигрировать в Хазарию, в какой-то степени рыльце у него все-таки было в пушку. Уехал из Картли в свои огромные владения на территории Империии и его преемник, последний эрисмтавар Ашот.

Однако мир понемножку менялся. Хазары сошли с повестки дня, у них появились другие, более сложные проблемы. Казавшийся незыблемым, Халифат Аббасидов начинал понемногу подгнивать изнутри, начались склоки при дворе, мятежи в провинциях, сепаратизм, сектантство, вмешательство силовиков в политику, – и в такой обстановке, крепко усугубленной тяжелейшими войнами с Римом, Багдаду стало как-то не до далеких нищих украин. Поскольку же у Хазарии тоже начались непростые времена и набеги кочевников прекратились, предоставленные сами себе эмиры Тбилиси решили, что подчиняться халифу, конечно, хорошо, но не подчиняться еще лучше. К такому же выводу, только имея в виду не халифа, а эмира, пришли и картвельские племена, которым повезло жить в сколько-то труднодоступных для карательных экспедиций регионах. В последние десятилетия VIII века самостийным и незалежным объявило себя племя цанари, базировавшееся в труднодоступном Дарьяльском ущелье. Эмир с такой новацией, конечно, не согласился, но горные люди, потеряв много и многих, в конечном итоге нашли достаточно убедительные аргументы в защиту своей позиции. К началу VIII века их «хорепископы» (духовные лидеры, имеющие также и светские полномочия, точь-в-точь, как много позже в Черногории) уже правили небольшим, но вполне суверенным государством. Причем весьма амбициозным и агрессивным: возникшее несколько позже по соседству, чуть юго-восточнее, маленькое княжество Эрети, возглавленное какими-то странными, то ли из картлийской, то ли из грузинской, то ли (судя по именам) из армянской ветви Багратиони, цанари съели очень быстро. Лет за тридцать, после чего правящий «хорепископ», забрав в качестве трофея титул побежденного соседа, начал именовать себя также «царем кахов и ранов».

Не пожелал отстать от абхазского и кахетинского коллег и эмигрант Ашот Багратиони (о нем мы уже слегка говорили), обитающий в области, грузинами именуемой Тао, а армянами Тайк. В Империи бывшего эрисмтавара, человека с большой дружиной, деньгами и связями, встретили более чем радушно, василевс Михаил Рангаве пожаловал новому подданному титул куропалата и ранг севастократора (по европейской шкале, маркграфа), передав в управление юг Лазики, область Кларджети. Идея была достаточно разумна: продвижение абхазов с севера на юг стало к тому времени слишком уж стремительным, и Константинополь видел прямую пользу в создании буфера между собой и союзником, поскольку, столкнувшись напрямую, вполне можно было стать врагами. Ашот оказался приобретением даже более ценным, нежели предполагалось; он договорился с Домом Аноса о границах, а затем начал активно гадить мелким арабским эмирам, откусывая от их владений земли, населенные картвелами и армянами, создав в 20-х годах IX века княжество, размерами превосходившее и Абхазию, и Кахети, и Тбилисский эмират, вместе взятые. После трагической гибели «князя князей» от рук тбилисской агентуры соседи, правда, в какой-то мере взяли реванш, но не очень убедительный, так что в 888-м куропалат Адарнасе, правнук Ашота, получив карт-бланш из Константинополя, короновался «царем картвелов». Царство его, впрочем, хотя по размерам и очень большое, являлось фактически конфедерацией владений рода Багратиони, вовсе не всегда действовавших заодно, что вовсе не шло на пользу.