Бежать нельзя остаться

Как же больно слышать его!… Как же тягостно видеть чужое счастье, когда своё утекает сквозь пальцы…

***

…Чеслава, уложив ребёнка в колыбель, подошла к спящему мужу и задумчиво присела рядом. Они спаслись, чудом избежали гибели и достигли безопасной суши. Радомир пытался ей объяснить, что воины-волки в очередной раз помогли – не бросили, не оставили боярскую семью. Чеслава не верила, не хотела верить…

Разве не благодаря волкам потеряла она прежнюю спокойную, размеренную жизнь, стабильность и уверенность в будущем???… Она продолжала бояться и ненавидеть. Она ненавидела стаю и сарматов – весь их жизненный уклад, тёмные до черноты глаза, красивые мужественные лица…

…Боярыня перевела взгляд на лицо мужа, казавшееся безмятежным в объятиях сна. Она и его когда-то ненавидела – за то, что увёл из родительского дома, за боль и кровь первой брачной ночи, за одиночество во время его бесконечных походов с княжеской дружиной, за неуклюжие попытки завоевать её расположение при помощи дорогих подарков…

Потом на смену ненависти пришла… нет, не любовь, скорее некая привязанность к мужу – отцу её ребёнка, основанная на обычаях-привычках, крепко вбитых с детства в её девичью головку… Рано повзрослев, Чеслава мысленно оглянулась и пришла к выводу, что лучше её мужа и даже равных ему вокруг не наблюдается… Она благодарила судьбу за то, что рядом именно он – честный, верный, открытый… В его любви она даже не думала сомневаться…

…И вдруг одним днём всё полетело в тартарары! И Радомир, исполнявший прежде все её прихоти и желания, вдруг взбунтовался и объединился с сарматами – врагами, разбойниками, душегубами… Он не имел права подвергать опасности жизни её и их первенца! Он должен был просить милости у князя, и тот, помня многолетнюю верную службу, обязательно простил бы все проступки… А что вместо этого???…

…Чеслава вздохнула. Когда она последний раз позволяла мужу прикоснуться к себе? Наверное, тогда, в последний вечер перед его злосчастным походом, расколовшим их жизнь на «до» и «после».

А потом… Да, Радомир пытался быть с ней ласков, пытался что-то объяснить и оправдаться, заслужить вновь её расположение… Но разве он заслуживал её прощения и любви??? Муж с каждым днём отдалялся всё больше, их связь превратилась в тоненькую ниточку, которую держал в ручонках их маленький сын…

…И сердце её встрепенулось только в тот отчаянный момент, когда посреди кровопролитного боя она увидела, как Радомир, её муж, отец её ребёнка, целует другую женщину – чужачку, подстилку вожака, которая ничем не лучше проклятых волков!… Не отдам! МОЙ!!!… Вслед за шоком и отчаянием эти мысли прочно овладели разумом и сердцем боярыни…

…Чеслава наклонилась к мужу и прикоснулась к его губам лёгким поцелуем. Радомир заулыбался во сне, губы зашевелились, бесконечно шепча-повторяя имя… Боярыня окаменела – имя было не её…

Вскинувшись, она выскочила из шатра и, не помня себя, побежала куда-то, не разбирая дороги… И там, в лесу увидела ИХ – любящих, безнадёжно счастливых… Взаимные ласки, любовное томление… и тихий смех, резанувший по ушам боярыни хуже раскатов штормового грома…

За что???… За какие-такие заслуги???… Чем эти двое, кровожадный воин-волк и спевшаяся с ним чужачка, лучше неё???… А эта девка ещё и посягнула на святое – на её, Чеславы, семью, на данного ей перед Богом мужа!…

…Боярыня сухими глазами смотрела на лесную поляну и озеро с маленьким водопадом и чувствовала, как её счастье, её несбывшиеся мечты и надежды утекают, словно песок сквозь пальцы…

***

…Майпранг стоял на носу драккара и смотрел вдаль на убегающую дорожку серебристых волн. Пришло время покидать гостеприимный остров, и погода на сей раз была к ним благосклонна. Светило солнце, дул тёплый солёный ветер, и в душе сармата царили покой и безмятежность – чувства, бывшие, надо сказать, для него в диковинку. Море всегда было для него мечтой – несбыточной, необъяснимой, притягательной…

Мечты сбываются…

У стаи появился шанс выжить, рядом с ним была любимая и желанная женщина… Губы вожака тронула тёплая улыбка…

– Майпранг… , – знакомый голос заставил его вздрогнуть и насторожиться – никогда Чеслава не заговаривала с ним и, уж точно, не называла его по имени. – Майпранг, я поговорить с тобой хотела…

– Слушаю тебя, боярыня, – он пытался придать голосу любезность: приличия, как ни крути, надо соблюдать, тем более, вожаку…

– Ты, Майпранг, выслушай меня, да слова мои не только до сердца своего, но и до разума донеси. Предупредить я тебя пришла. Ты к моей семье отнёсся по-хорошему, помогал во всём, от верной гибели спас, и я хочу добром отплатить…

– В чём дело, Чеслава? – волк начал терять терпение.

Боярыня помедлила пару мгновений и продолжила:

– В девице пришлой, в Аглае, которую ты своей супругой считаешь, в которой души не чаешь, жизнь готов за неё положить, да глотки рвать…

– И что же с ней не так? – недобро усмехнулся Майпранг.

– А то и не так! Ты-то знаешь, на что она ради тебя готова? Что в её душе да на сердце?

– Почему говоришь такое? – сармат перевёл взгляд с моря на боярыню, и той стало не по себе.