Беженец

Йозеф тоже взглянул на море. На горизонте не было видно никакого другого судна. О чем они толкуют? Есть еще корабли с беженцами? И почему имеет значение, кто придет первым? Разве не все на борту уже заплатили за билеты и визы? На Кубе не могут отправить их обратно. Или могут?

Один из стюардов покачал головой:

– Есть то, что судовая компания от нас утаивает. То, что не говорят Шредеру. Капитан в сложном положении. Не хотел бы я быть на его месте. Даже за весь кубинский сахар.

Йозеф попятился. Он уже забыл о туалетных кабинках. Если он и родные не прибудут на Кубу вовремя, если их не пустят, куда они отправятся?

Изабель Флоридский пролив. Где-то к северу от Кубы. 1994 год

1 день вдали от дома

Сеньор Кастильо был в лодке главным. Никто не голосовал за него, не выбирал капитаном. Но именно он построил судно и постоянно был у руля, что делало его безоговорочным вожаком. Но он вовсе не был рад этому и постоянно хмурился, оглядывая мотор и руль, словно с ними было что-то не так. Пока все шло прекрасно, если не считать пулевой пробоины в борту, которую попытались починить, заткнув носком. Огни Гаваны превратились в крошечные искорки на горизонте за спинами пассажиров, а другие лодки остались позади. Изабель сидела между Иваном и дедом, вцепившись в деревянную скамью. Лодка едва вмещала семерых, а когда к ним прибавились Луис и его девушка, пассажиры практически сидели друг у друга на головах.

– Думаю, пора познакомиться с еще одним человеком на борту, – объявил дед Изабель. Та подумала, что он говорил о подружке Луиса, но вместо этого он отодвинул мешки с едой и канистры с водой и показал на днище лодки.

На них смотрело гигантское лицо Фиделя Кастро.

Подружка Луиса ахнула и неожиданно разразилась смехом. Скоро все вторили ей. Изабель хохотала так, что заболел живот. Даже ворчливый сеньор Кастильо хмыкнул.

– Мне нужно было положить на днище что-то большое и плотное, – пояснил он. – А в городе столько постеров с головой президента…

Лицо Кастро и правда было повсюду: на билбордах, такси, в рамках на стенах классных комнат, на торцах зданий. Под этим портретом красовались слова:

«БОРОТЬСЯ ПРОТИВ НЕВОЗМОЖНОГО И ПОБЕДИТЬ».

– Что ж, Фидель действительно тупоголов, его не прошибешь, – заметил Луис.

Изабель зажала рукой рот, но все равно расхохоталась вместе со всеми. Говорить на Кубе нечто подобное не позволялось. Но ведь они больше не там, верно?

– Знаете, какие самые великие достижения кубинской революции? – спросил отец Изабель.

– Образование, здравоохранение и спорт, – проскандировали они хором постоянный рефрен всех длинных речей Кастро.

– А самые большие неудачи?

– Завтрак, обед и ужин, – ответили взрослые, словно и это слышали много раз.

Изабель улыбнулась. Это подстегнуло всех вытащить еду и воду, хотя давно уже наступила ночь.

Изабель отхлебнула из бутылки с газировкой.

– Долго нам плыть в Америку? – спросила она.

Сеньор Кастильо пожал плечами:

– Возможно, будем там завтра к ночи. Утром поплывем по солнцу.

– Главное сейчас – уплыть от Кубы как можно дальше, – добавила подружка Луиса.

– Как тебя зовут, красавица? – спросил Лито.

– Амара.

Она действительно была очень хорошенькой, даже в голубом полицейском мундире: безупречная оливковая кожа, длинные черные волосы и полные красные губы.

– Нет-нет-нет, – запротестовал Лито, обмахиваясь руками. – Твое имя, должно быть, Саммер[9], потому что при виде тебя становится жарко.

Амара улыбнулась, а мать Изабель шлепнула Лито по ноге:

– Прекрати, папа! Ты годишься ей в дедушки!

Но Лито, посчитав это вызовом, прижал руку к сердцу.

– Хотел бы я быть твоей любимой песней, – сказал он Амаре, – чтобы вечно оставаться у тебя на губах. Будь твои глаза морем, я бы утонул в них.

Лито осыпал ее комплиментами, которые обычно кубинцы говорят женщинам на улице. Не все могли так спокойно подойти к красавице, но Лито в совершенстве овладел искусством обольщения. Амара рассмеялась, а Луис улыбнулся.

– Может, нам не стоит употреблять слово «тонуть», – пробормотал папа, вцепившись в борт лодки, когда она подпрыгнула на волне.

– Что вы ожидаете от Америки? – спросила мать Изабель у всех сразу.

– Набитые едой полки в магазине, – ответил сеньор Кастильо.

– Возможность путешествовать, куда и когда мы пожелаем, – сказала Амара.

– Хочу сам выбирать, за кого мне голосовать, – вздохнул Луис.

– А я смогу играть там в бейсбол за нью-йоркских «Янки»! – воскликнул Иван.

– А я – чтобы ты сначала поступил в колледж, – возразила мать.

– И смотреть американское телевидение, – протянул Иван. – «Симпсонов»!

– Лично я намерена открыть собственную адвокатскую контору! – объявила сеньора Кастильо.

Она работала в гаванской bufete, кооперативной адвокатской конторе.

Изабель слушала все новые и новые желания, которые должны исполниться в Америке. Одежда, еда, спорт, фильмы, путешествия, учеба, возможности. И это казалось таким чудесным! Но сама Изабель хотела только найти место, где она и ее семья могут счастливо жить вместе.

– А ты, папа? Какая, по-твоему, Америка? – поинтересовалась она.