Беженцы и победители

— Только будьте осторожны, — напутствует он на прощание десантников, — в том районе расположен склад боеприпасов, который фашисты охраняют как зеницу ока. Надеюсь, в ближайшее время вы всыплете им по первое число…

Помня о предостережении пана Шедивы, десантники обходят стороной не только склад боеприпасов, но и дом лесника. Не потому, что не доверяют ему, а потому, что ночевать в доме лесника, вблизи фашистского склада, было бы безрассудством.

Десантники решают идти на восток, навстречу советским войскам, с которыми рано или поздно они надеются встретиться. В лесу у Кржеменице они сталкиваются с советской десантной группой. Командир группы майор Фомин и комиссар Тума помогают им связаться по радио со штабом партизанского движения и выработать план дальнейших действий. Произошло это 21 ноября 1944 года.

* * *

Множество трудностей пришлось преодолеть десантникам, прежде чем они сумели добраться до Чешско-Моравской возвышенности, при активной помощи местного населения поднять на борьбу с врагом самых мужественных его представителей, организовав партизанский отряд, который впоследствии был преобразован в партизанский полк имени Людвика Свободы и в конце войны насчитывал уже более шестисот бойцов.

Партизанский полк под командованием Васила Киша доказал, что партизанскую войну можно вести даже в условиях сравнительно неприспособленной для этого равнинной местности. Возле сожженной гитлеровцами деревни Лежаки партизаны поклялись отомстить за гибель ни в чем не повинных стариков, детей, женщин и клятву свою сдержали. За время своей партизанской деятельности они более ста раз наносили повреждения телефонной и телеграфной связи гитлеровцев, устраивали взрывы на железнодорожных путях, пускали под откос поезда, взрывала мосты и склады с боеприпасами и горючим, на длительное время вывели из строя завод в Сметине. В боях с врагом партизаны уничтожили более тысячи гитлеровских солдат и офицеров и более трех тысяч взяли в плен, захватили более сотни грузовых и санитарных автомашин, большое количество боевой техники, оружия, боеприпасов и даже состав с фаустпатронами.

В рядах победителей

Раненого поручика Эмлера вначале направляют в медпункт, где Франта Энгель заботливо обрабатывает и перевязывает ему рану. Затем его перевозят в полевой госпиталь, а оттуда на санитарном самолете в эвакогоспиталь. Окулист эвакогоспиталя, ознакомившись с историей болезни Эмлера, тщательно осматривает его глаз и выносит решение:

— Придется отправить вас санитарным поездом в Тбилиси.

— Мне говорили, что через месяц я смогу вернуться в свою часть… — пытается оказать на врача давление Владя.

— Окончательный диагноз, поручик, вам смогут поставить только в специализированной клинике, поэтому надо ехать…

На семнадцатый день пути, утром, Владя видит в открытое окно стальные воды Каспия и взметнувшиеся над ними ажурные каркасы нефтяных вышек.

Наконец поезд прибывает в Тбилиси — красочный южный город, давно позабывший о затемнении военного времени и совсем по-мирному утопающий в море зелени, тепла и света…

— Братцы, к нам генерал-лейтенанта привезли! — таким возгласом встречают Владю Эмлера в тбилисском госпитале.

— Да он же не наш!

— Тогда спросите у него, чей он. Да не стесняйтесь!

Из открытых окон четырехэтажного госпиталя высовываются головы любопытных, а ходячие раненые опускаются во двор к открытым трехтонкам посмотреть на вновь прибывших. Кто-то из них со знанием дела объясняет собравшимся, что офицер в зеленой полевой форме из чехословацкого корпуса, поэтому большие пятиконечные звезды на погонах пусть их не смущают — никакой он не генерал-лейтенант, а всего-навсего лейтенант. Раненые явно разочарованы, но это не мешает им проявить заботу о новеньком. Они провожают его в палату на третий этаж и выбирают для него лучшую койку — у окна.

— Сердечно приветствую вас, пан поручик! — слышит вдруг Владя знакомый голос и, обернувшись, видит перед собой Петра — парня из 1-й бригады.

— Наздар! Откуда ты взялся? Что это у тебя с глазом?

— Не знаю. С января околачиваюсь по госпиталям. Глаз, в общем-то, не болит, но врачи говорят, надо обязательно оперировать. Наверное, отправят в Москву, а может, к Филатову в Одессу. — Он подробно расспрашивает Владю о наступлении в Карпатах, о понесенных корпусом потерях, о друзьях, которых уже нет в живых, и под конец, опечаленный, говорит: — Знаете что, пан поручик, хватит об этом. Лучше пойдемте, я вам госпиталь покажу…

Госпиталь поистине огромный. Одновременно на излечении здесь находится примерно пять тысяч раненых. Ближайшим соседом Влади оказывается лейтенант Иван Симаков, высокий, худой, стриженный ежиком. Правый глаз у него затянут такой же голубовато-сероватой пленкой, как у Петра, одна рука висит на перевязи.

— Здравствуй, товарищ поручик! Ты откуда?

— Из Праги. А ты?

— Я — одессит! — гордо заявляет он. — Тебе известно, что это значит?

— Не надоело бахвалиться? — насмешливо прерывает его невысокая черноволосая медсестра, неожиданно вошедшая в палату. — Что о тебе подумает чешский офицер?!