Безликая [СИ]

— Ваша безупречность! — с Ранки мастер поиска был подчеркнуто почтителен, а на Филогета зыркнул, как на содержимое ночного горшка. — Вы должны сами это увидеть.

— Завал расчистили?

— Там работают. А я нашел новый вход.

Дыра пряталась среди руин и зарослей тамариска, прикрытая гнилыми досками и присыпанная землей — Берт позаботился о маскировке. Еще Квадрига заметил пару сторожей вверх и вниз по склону и одобрительно кивнул.

Мастер поиска щелкнул пальцами, освобождая дорогу, и первым полез под белесые корни, отряхнувшиеся комками земли ему на спину и голову. Ранки ползла второй, Филогет третьим.

Постепенно ход расширился. Они встали на ноги, не сгибаясь в три погибели. Отряхнулись с большего. Ведьма засветила огонек.

— Мне тут пришлось поработать, а то бы и мышь не пролезла. Осторожно, пол скользкий.

Ход постепенно опускался. Со сводов капало, под ногами журчала вода. Ручей был ледяным, но мелким, мутным от глины и мусора. Берт, брезгливо кривясь, зачерпнул ладонью. Выудил камешек. Вытер платком и с поклоном подал Рагнейде. Камешек блеснул на сколе золотом.

— На дне полно такой скорлупы. Словно нарочно швыряли, — заметил мастер поиска. — Сюда.

Зал за аркой оказался неожиданно просторным. Ручей превратился в маленькое озеро. Сквозь трещины в высоком своде сеялись косые солнечные лучи с играющими пылинками. Блестели на железной оковке расставленных на камнях сундуков. Но привлекли Квадригу не сундуки и не широкий язык обвала, справа спускающийся к берегу, а растущий из озера островок. Чья-то умелая рука обмазала торчащую верхушку глиной и вдавила отчищенные скорлупки, сияющие, словно золотая чешуя, и притягивающие взгляд. И в этом сиянии купалась под отвесно падающим лучом статуэтка святой Эрили с россыпью фиалок и мать-и-мачехи под ногами.

— Мышка не могла такое сделать.

Рагнейда чуть заметно кивнула. И громко спросила:

— Чем еще удивите нас, мастер Берт?

Маг повел рукой. Запоры на сундуках щелкнули, крышки отворились. Берт загреб горсть самоцветов, подождал, пока они с легким шорохом просеются между пальцами. Из другого сундука зачерпнул и вбросил назад почерневшее серебро.

— А вот здесь бумаги. Те, что мы не обнаружили в доме. Купчая, выписка из храмовой книги о рождении девицы Анны, безотцовщины. Исповедь Марты Коннобер, с ее слов записанная и заверенная, — перебирал мастер поиска пожелтевшие пергаменты.

— Заберите, в Цитадели посмотрим, — распорядилась рыцарь-командор и шагнула за Филогетом. — Что ты нашел?

— Девичью усладу. Прялку, ткацкий стан, пяльцы с вышивкой.

Он поднес полотенце к лучу, разглядывая крачек, но не сереньких, а небывало ярких, красно-синих. Коснулся иглы:

— Блестит. Если бабка приходила сюда рукодельничать, потемнеть уже должна была. Или это внучкино? А там что?

За следующей аркой были спальня и кладовая. Несколько овчинных кожухов, наваленных на каменное ложе, лоскутное одеяло и подушка в наволочке с розами по желтому полю. Рядом кувшин с водой, гребешок с застрявшим волосом. Мешки и корзины, расставленные и разложенные вдоль стен. Круглый очаг, обложенный камнем. Пепел в нем остыл, но отсыреть не успел. На скамеечке стоял котелок с просяной кашей, из каши торчала ложка.

В большой корзине лежали дрова и щепа с корой для растопки.

— Сюда! — позвал Берт. — Вы главного не видели.

Отодвинул ногой с дороги пустую железную шкатулку с вывернутой крышкой. И сдернул покрывало с клетки, поднятой на столбы.

— Не ту курочку темнейший унес, — хмыкнул Квадрига, обретая способность говорить. — И ясно, почему за ней выводок цыпляток не бегает. Какой петух польстится на такое?

Курица зыркнула на него круглым желтым оком и клацнула железным клювом. Дыбом стоял кровавый гребешок, болталась бородка. Между редкими перьями серела кожа. Тварь рыла когтистыми лапами соломенную подстилку, звякала цепь, прикованная к столбу.

— Смотрите: миска полна проса, воды до краев.

— И подстилка чистая, — Рагнейда кивнула. — И все это не магия.

— Выманим, — Берт потянулся к дверце одной рукой, приподняв вторую. И тут же сверху из темноты с воплем обрушилась женщина и, растопырив руки и ноги, повисла в воздухе.

— Срамота, — произнес мастер поиска, подозвав огонек и изучая бледное лицо, тощую вороную косу до колен и заплатки на лохмотьях, выполненные старательно и аккуратно. Старческое черное платье, болтающееся на тощем теле, было перепоясано веревкой, на ногах опорки, подвязанные ремешками; овчинная безрукавка. И без платка, значит, незамужняя. А в огромных глазах плещется дикий страх. — Знаешь, что бывает тому, кто нападет на мага?

— Отпусти! — сказал Квадрига резко. Рагнейда кивнула. Берт опустил руку, и незнакомка упала на руки и колени, а потом вовсе вниз лицом перед Рагнейдой, темным инстинктом угадав в ней главную, тоненько подвывая и дрожа всем телом.

Филогет встал рядом с чернокосой на колени, обнял, гладя по спине:

— Тише, тише, никто тебя не обидит. Кто ты?

— Мамка убьет за куру, мамка. Плохо будет и мне, и Мышке!

— Кто твоя мамка?

— И-и-и… — заскулила женщина тоненько, как щенок. Берт скривился.