Безликая [СИ]

Женщина подняла голову:

— Я… останусь.

И одной рукой вцепилась в ладонь Филогета, а второй притиснула к себе недовольно пискнувшую дочку.

Когда суматоха улеглась, некромант встал у помоста, заправил за оттопыренные уши редкие рыжие пряди и запел. Все огни в зале, мигнув, погасли. А гроб Матильды в окружении синих свеч поднялся в воздух и плавно полетел, чтобы встать перед высоким судом. Крышки на нем не было. Старуха вытянулась под пеленами, видны были только желтые морщинистые кисти, сложенные на покрывале, да остроносое лицо под белым кружевным чепцом, такое же восковое, застывшее, перечеркнутое тенями морщин. Голос некроманта ушел вверх, и веки старухи дрогнули. Она резко села в гробу. Обвела глазами собрание и безошибочно выделила Рикардуса.

— А, зятек, — прокаркала она. — Тебе даже храбрости убить меня не хватило!

Темнейший сам побледнел, как покойник, из угла рта тянулась полоска слюны. Некромант ткнул ему в губы откупоренную баклажку. Запах пота, воска и мертвечины перебил аромат густого сладкого вина с вайкомских виноградников. Темнейший глотнул и порозовел.

— Матильда Вель! — воззвал мастер Сайрус. — Вам знаком этот маг?

— Еще бы незнаком, когда с ним спуталась моя дура-дочка. Сколько я ей с детства вгоняла ума, чтобы бросила свои глупости, так нет же, не помогло! — прокаркала старуха. — Покажись, дура! Расскажи всем, как ты на пальчиках огоньки зажигала и едва нам хлев не сожгла! Уж я била ее по рукам палкой била, а не помогло. Нет бы в чистоте себя блюсти и за богатого замуж выйти родителям-старикам на радость, так нашла под кого лечь, тощего да бессильного. Да вся округа знала, что у него не стоит. Вот и ховался от порядочных людей. А моя краля, нате вам, зачала! Вот же дура! За курями его смотрела да с любовью тетешкалась… Какая любовь?!

Нэнна во время яростного монолога старухи все сильнее вцеплялась в ладонь Филогету, причиняя боль. И только когда Мышка стала яростно выдираться из материнского объятия, чуть разжала пальцы.

— Говорила я ей: поступи по-умному — в злате-серебре будешь ходить. Так нет же — любовь. Да какая любовь между дурой и магом?! Спортил да извел. Накануне суда она ко мне прибежала, курицу к груди притиская, мол, маманька пособи, спрячь. Тогда и что тяжела, призналась. Ох, и драла я ее в ту ночь! А потом скумекала. Велела взад идти и делать, как суд решит. А о байстрюке не заикаться. А с вот этим хахалем ейным серьезно поговорила. Ну, он покочевряжился слегка, грозился меня вместе с домом спалить. Но я не испужалась. Потому как ссильничал дочку — должен отвечать. Исповедью своей пригрозила, что она магистратом записана да в надежном месте спрятана. А он, дурак, и не подумал, что маги за такую провину сразу бы на него вышли. Не-е, я и писать-то не умею, не было никакой грамотки. А дурень вот думал, что была, — скрипела Матильда без запинки. — Ох, мы с мужем с него потешались. В город нас перевез, дом купил, поил-кормил, яйца задорого выкупал. А узнай ковен али Цитадель — рази было б нам такое счасте?

Старуха сухо откашлялась.

— Как родила дуреха Нэнна, мы ее мигом в погреба спустили, чтоб за курой досматривала да нас в лишние расходы не вводила. А вдруг бы признала Темнейшего и снова о любви завела? А дочка ейная похлеще Нэнны оказалась. С рождения в мышу превращалась, а после повадилась яйца бить! Уж мы ее и били, и запирали…

Нэнна вскочила и кинулась на покойницу. Стражи поймали ее на полдороги и вернули на скамью.

— Так ты говоришь, дочка твоя, как маленькой была, огонечки на пальчиках зажигала? — спросила рыцарь-командор.

— Отвечай! — приказал Матильде некромант.

— Ну.

Рагнейда встала:

— Я все поняла. Хватит.

Сайрус пошевелил руками, и нечестивая жизнь ушла из мертвого тела. Старуха улеглась, глаза и рот закрылись. Гроб улетел в темный угол и закрылся крышкой.

— Темнейший Рикардус! — мага подвели и бросили на колени перед помостом. — Суд готов вынести тебе приговор.

Вокруг снова вспыхнули огни.

— Ты избегнешь ритуала «Цветущей розы», Рикардус, поскольку твоя возлюбленная оказалась ведьмой. Но и ты, и рыцарь-страж Дагмара, и прочие следователи по делу о василиске понесут наказание. Которое определит вам Нэнна Вель. Потому что из-за вас невинной магичке стерли память.

— Нет! — Нэнна подняла испуганные глаза. — Я не смогу, нет!

— В течение месяца ты огласишь свой приговор. С телами своих родителей ты также можешь поступить, как считаешь нужным, — произнесла Рагнейда мягко. — И еще. Темнейший Рикардус, как достойный отец, возьмет на себя заботу об обучении дочери. Негоже раскидываться ее редчайшим даром.

Нэнна сильнее прижала к себе девочку:

— Ее отберут у меня?

— Нет, — ответила рыцарь-командор, а Филогет ободряюще пожал бедняжке руку. — Он просто оплатит обучение Анны и твое тоже — если ты захочешь учиться колдовству. Все свободны. Темнейший Рикардус, если вы не выполните обязательства, Пламя найдет способ вас наказать. Снимите с него цепи.