Безликие: первая охота (СИ)

— Я лежал в королевском госпитале, придурок. И меня допрашивал лично его высокоблагородие исправник Агиона. А потом меня привезли сюда, на учебу, на служебном автомобиле. Ты думаешь, с трусами так поступают, а?

Гринн только скрипел зубами и переводил взгляд с меня на трубу, что покачивалась прямо у его носа.

В какой-то момент купеческий отпрыск решил действовать. Гринн, извернувшись на кафеле, ухватился руками за трубу, пытаясь вырвать оружие у меня из рук. Я к такому исходу был готов — слишком он внимательно смотрел на мое оружие, да и Вартан среагировал, моментально приложив старосту своей трубой поперек горба.

Гринн тонко вскрикнул и трубу отпустил.

— Так вот, мразь, ты понятия не имеешь, о чем трепешься, — продолжал я шипеть, — нахера такой мусор как ты вообще в полицию идет?

— Пошел в жопу, Кейн. Трусливая мразь! Цыпленочек, что прячется по углам! — истерично рассмеялся Гринн.

Я быстро прервал его ерничанье ударом сапога по ребрам, после чего несколько раз ударил трубой по спине.

— Ты дебил, Гринн, и тебя давно следовало поставить на место, — сказал я. — Вартан, подержи.

Мы зашли слишком далеко, я это понимал, но ярость в груди так и кипела, так что когда Рисс замешкался, я еще раз приглашающе кивнул головой на скулящего Гринна, и Вартан подчинился. Дождавшись, когда друг усядется на старосту сверху, прижимая его голову трубой к кафелю, я начал урок.

— А теперь ты мне расскажешь, Гринн, кто тебя надоумил трепаться обо мне и о том, что случилось в участке, — начал я, вытягивая руку старосты на кафеле.

— Никто! Да и ничего не трепались! Так, слухи! — залепетал Гринн, пуская сопли.

Я покачал головой, перехватил поудобнее трубу и со всей дури опустил ее на руку рыжего ублюдка, чуть ниже локтя. Староста взвыл от боли, попытался вырваться, но Вартан держал его крепко.

— Я же все равно узнаю, рыжее ты чмо! — прокричал я в лицо Гринну. — Ты слишком тупой, чтобы этим заняться! Кто?!

— Да никто! Никто!

Еще один удар, послышался хруст. Вартан вопросительно посмотрел на меня, но я только прикрыл глаза, мол, продолжаем, не дергайся.

Это было частью моего плана. Если кто-то в академии распускает грязные слухи о деле, которым интересовался лично его высокоблагородие исправник Агиона, то ему не поздоровится. Ведь дело явно было нечистым.

— Колись, мразь! Кто! — заорал я, в очередной раз поднимая над головой трубу.

Гринн был довольно сильным и я почувствовал, как швы на левой руке, которой я держал руку старосты на кафеле, стали расходиться. Дело дрянь.

— Баронет! Баронет Имир! Он рассказал! — заскулил Гринн, срываясь в рыдания. — Он сказал!

— И что он сказал?! — для верности я саданул трубой по кафелю у самого носа Гринна, отколов от плитки несколько кусков.

— Сказал, что ты крыса! Что ему отец рассказал! А что еще так я могу показать свою лояльность! Что меня позовут на прием!

— Куда позовут?

— К армейским! На танцы! — скулил Гринн. — После экзаменов баронет устраивает танцы! Обещал позвать!

Мы с Вартаном переглянулись. Дело пахло дерьмом, просто невероятно смердило. То, что я считал просто происшествием, которое быстро замнут, в итоге вылезло мне таким боком… А знали бы эти обсосы, что произошло там на самом деле…

Я поднялся на ноги, встал и мой друг. Гринн моментально подтянул под себя переломанную руку. Перед тем, как выйти из душевой, я напоследок плюнул на валяющегося на кафеле старосту и сказал:

— Знал бы ты, что там творилось, не трепал бы лишнего, мразь. Там люди погибли, а я не мог им помочь.

После этого мы с Риссом вышли из душевой обратно, в общую комнату казармы. Сокурсники, как и десять минут назад, тихо занимались своими делами, но по их лицам было видно, что они слышали все или почти все.

— Там, кажется, староста на мыле поскользнулся. И друзья его тоже поскользнулись. Сильно. Сходил бы кто в лазарет… — ни к кому конкретному не обращаясь, громко сказал Вартан.

Уже позже, когда страсти поутихли, адреналин схлынул, а избитых Гринна и его бугаев утащили в медпункт, нам с Вартаном удалось поговорить.

— Ты ему правую руку сломал, кстати, — сказал тихо Рисс.

— Волнуешься, что дрочить не сможет? — с иронией спросил я.

— Да не, для этого у него вон, минимум пара дружков есть… Я про то, что нас могут исключить… Или вообще под трибунал отправить…

Я только покачал головой, укладывая свои вещи в тумбочку.

— Поверь мне, никто нас не тронет. Особенно, когда выяснят причину. Может, еще и добавят…

— Слушай, Мал, а что там вообще… Ну… Что случилось? Как бы не мое дело, но ты возвращаешься, с раной, седыми висками и первым делом идешь ломать старосте руки… Нет, я понимаю, эта мразота заслужила, я бы и вторую, наверное, сломал, но… А как же стипендия? Как же наши планы?

В голосе Вартана слышалась тревога. Друг реально беспокоился, что я получил аналог фронтового синдрома, когда после потрясения бойцы слетают с катушек и перестают видеть берега. Мои действия отлично в эту картину вписывались, потому что раньше я даже и подумать о таком не мог — пойти гасить Гринна и его быков за пару смешков во время лекции.