Безликий (ЛП)

— Наверно, — с готовностью согласился он. — Эрика предупреждала меня, что потеря обоих родителей в столь юном возрасте либо приведет к тому, что я буду считать, что ничто не имеет значения, либо к тому, что все имеет значение, и буду проводить свои дни, пытаясь угодить призракам.

Эти слова задели Винтер за живое. Она, как никто другой, понимала необходимость оправдывать ожидания призрака.

— Поэтому ты закончил колледж за три года, а не за четыре, и построил этот коттедж голыми руками? — спросила она, искренне заинтересовавшись его ответом.

Он усмехнулся, проведя руками по ее спине, чтобы погладить ее попку.

— Не голыми. — Он слегка сжал ее. — Вот она голая.

Винтер провела губами по его челюсти.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Да. Если что-то важно для меня, я должен делать это как можно лучше, — признал он. — Но мне удалось заключить сделку с самим собой.

— Какого рода сделку?

— Опустить другие вещи. — Он помрачнел. — Не заглядывай в мою прачечную. Это вызовет у тебя кошмары.

Она кивнула. Все дело в балансе. Этому они научились во время групповой терапии.

— Нам повезло с Эрикой, — проговорила Винтер, снова нахмурив брови. Она не раз пересматривала свой разговор с психотерапевтом и не могла избавиться от странного чувства разочарования. Как будто ей чего-то не хватало. — Хотя…

— Что?

— Когда я вспоминаю свой разговор с ней в больнице, у меня возникает чувство, что она рассказала мне не все.

— Например?

— Я не знаю. — Винтер покачала головой, не в силах определить источник своего раздражения. — Может быть, что-то об одном из маминых любовников. Или о ее отношениях с мамой. Я думаю, они были намного ближе, чем мне казалось.

Наклонившись вперед, Ноа провел губами по ее щеке и прикоснулся к уголку ее рта.

— Слишком легко вкладывать чересчур много смысла в каждый разговор. Я и сам так делаю. — Он прикусил ее нижнюю губу. — Мне просто не терпится узнать, кто, черт возьми, угрожает тебе.

— Возможно, ты прав. — Тепло распространилось по ней, ослабляя ледяной узел страха в животе. Но это не избавило Винтер от страха. Ничто не избавит. Пока правда об убийстве ее матери не будет раскрыта. Но когда она находилась в объятиях Ноа, то чувствовала себя в безопасности. — Кроме того, я не хочу обсуждать Эрику. Или прошлое.

Его глаза тлели от желания.

— О чем ты хочешь поговорить?

— Что еще мне следует знать о тебе, кроме твоей страшной прачечной?

— Я безумно много работаю, — признался он.

— Хорошо.

Она никогда не смогла бы быть с мужчиной, который работает с девяти до пяти и ожидает, что ужин будет на столе, когда он войдет в дверь. Она мечтала построить свой бизнес, и ей нужен партнер, который так же сильно любит свою работу.

— У меня есть привычка подбирать бездомных собак.

— Я начинаю привязываться к твоим «Собакам Баскервилей».

— Я никогда не включаю телевизор и не знаю современных тенденций, пока они не коснутся меня напрямую, — продолжил он.

— Как ты развлекаешься?

— Рыбалка.

Она сморщила нос. Винтер очень ценила хорошо приготовленную форель с оливковым маслом на свежем шпинате, но ей не нравилось сидеть часами возле озера или реки, ожидая, пока одна из них схватит ее наживку.

— Хм.

Ноа провел линию поцелуев вдоль ее подбородка.

— Я всегда готов попробовать новые увлечения.

Она придвинулась ближе к его твердому телу и улыбнулась, услышав его низкий одобрительный стон.

— Какого рода?

Ему потребовалась секунда, чтобы ответить, как будто Винтер украла его способность ясно мыслить.

— Садоводство, — наконец сказал он. — Работа официантом. Уборка на кухне.

Она выгнула бровь.

— Уборка твое хобби?

— Все что угодно, лишь бы проводить время с тобой.

Слова простые, но они проникали в самый центр ее души. Словно посеянное семя, которое свяжет их навеки.

Винтер потянулась, чтобы слегка коснуться его щеки, стараясь избегать ран, которые начинали заживать.

— Мне нравится, как это звучит.

— Да, мне тоже, — прорычал Ноа, прижимаясь твердым членом к ее животу. — Теперь твоя очередь.

— Моя очередь?

— Есть какие-нибудь тайные пороки?

Винтер обдумала вопрос. Дело не в том, что у нее не было пороков. Она просто не знала, с чего начать.

— Я разговариваю сама с собой.

— Когда?

— Все время, — призналась она. Он мог бы привыкнуть к тому, что, придя домой, застанет ее болтающей так, словно она устраивает званый ужин. — Я думаю, это происходит от того, что я была единственным ребенком. Я не придумывала воображаемых друзей, а просто разговаривала сама с собой.

Он улыбнулся.

— Что доказывает, что ты хорошая компания.

— Не уверена.

— Что-нибудь еще?

— Я безумно много работаю.

— Хорошо.

Она прижалась губами к его груди, прямо над его сердцем.

— У меня нет веселых увлечений.

— А как насчет рыбалки? Это могло бы стать веселым хобби.

Винтер хихикнула.

— Ты похоже собираешься настаивать на этом?

— Просто представь нас на свежем воздухе, сидящих у озера со сворой собак и кулером холодного пива. — Ноа вздохнул. — Рай.

— Полагаю, у меня может появиться тяга научиться ловить рыбу. При должном поощрении.

— Тяга? — Его голос загудел, когда он впился пальцами в мягкую плоть ее попы. — Это как томление? Тоска?