Безликий (СИ)

Рано или поздно она все равно потеряет всех: Джинни, мужа, детей. Или они — ее. Разницы не было. Все равно это когда-нибудь закончится. Вопрос лишь заключался в том, когда это произойдет. Зачем-то она подумала, что неплохо было бы умереть прямо сейчас, чтобы все это прекратилось, но потом концерт подошел к концу, и девушка выругала себя за подобные мысли.

После окончания они с Драко, не задержавшись там ни на минуту, отправились в дом. Хоть парень и был бездушным, каким его считала Гермиона, было видно, что все это не прошло мимо него. Как бы там ни было, он тоже был человеком, который знал погибших авроров. Они молча сидели на диване, тупо уставившись на включенный телевизор. Фиби весело прыгала перед ними, а Живоглот вновь играл с огнем в камине.

— Ты знала Стивена? — первым подал голос Драко. Ей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он заговорил.

— Мы были друзьями, — ответила девушка.

— А я общался с Джоном.

И они вновь погрузились в тишину. Только настольные часы приглушенно тикали, напоминая им, что время проходит. Мелкий снег осыпал улицы, красиво падая за окном. Вечер сменил день, а она все так же не находила себе места. Кажется, он — тоже.

Девушка приготовила им ужин, молча протянув тарелку с мясом и гречкой парню. Не говоря ни слова, они ели, запивая это теплым чаем. Потом он пересел к телевизору, уткнувшись лицом в подушку. Затем закурил. Даже предложил девушке сигарету, но она отказалась.

У Вас бывают такие дни, когда хоть убейся, но делать абсолютно ничего не хочется? Помелькают только мысли, что весь мир — дно и жить не хочется? Такое состояние и было у нее, сидящей в кресле.

Гермиона пыталась читать книгу, но все было неинтересно. Бегала по строчкам, даже не понимая смысла.

Все стало таким глупым, идиотским. Как будто бы во время концерта все обрушилось, и она стояла около одних обломков, которые раньше были ее домом.

Всепоглощающая пустота. У нее в душе была всепоглощающая пустота.

Девушка перевела взгляд на спокойное лицо Драко. Оно не было напряжено, как обычно, не было обрамлено усталостью или заботами. Просто спокойное лицо, которое так же было безжизненным. Вроде живое, а вроде и нет.

Она не знала, что чувствует по отношению к парню. Конечно же, ненависть давно прошла. Это слово, скорее, было ниточкой, за которую можно было ухватиться, когда Гермиона думала, что он красивый, что у него есть душа, и что он спас ее уже два раза из тех кошмаров. Но все же она прошла стадию, где отвергала каждое его слово, потому что он был Малфоем-которого-она-ненавидела.

Равнодушно она к нему тоже не относилась. Девушка вообще почти ни к кому равнодушно не относилась, потому что не понимала значения этого слова. Как это — равнодушно? Когда абсолютно все равно на человека? У нее такого с Драко не было.

Симпатия? Какое-то влечение, которое образовалось из-за его напора. Напор-то все-таки был. Это же не она прижимала его к стенке и целовала уже второй раз.

Конечно же, она не была настолько глупа, чтобы поверить в то, что сам Драко что-то чувствует к ней. Просто, видимо, он понял, что она изменилась с тех пор, как была занудной некрасивой Гермионой, которая каждый день носится в библиотеку и ни с кем не общается. И все равно она считала, что в его голове стоит четкий образ грязнокровки Грейнджер, которую воспринимать, как девушку, невозможно.

И все же. Ведь поцеловал. И не один раз. Пусть Малфой и был пьяным, но сделал же. И, кто знает, до чего бы все дошло, если бы Марк не позвонил в дверь.

Честно говоря, ей было стыдно за тот день. Не считает ли он ее слишком доступной? Захотелось – поцеловал, захотелось – стал раздевать. А что Гермиона? Молча соглашается на все его прихоти, потому что…

…да что греха таить, ей самой все это нравилось.

Кажется, Драко был первым человеком после смерти Рона, которого она хотела поцеловать. Вот прямо сейчас, сидя перед ним на кресле, смотря на расслабленное лицо.

Да уж, Гермиона, ты уже совсем с ума стала сходить. Наверное, на нее влияло постоянное времяпрепровождение с Драко. Тут уже как мыши в мышеловке.

И все же. Она опустила глаза с его платиновых волос, опускающихся на глаза (про себя Гермиона порадовалась, что он вернулся к своему облику) на тонкую линию губ. Они были слегка приоткрыты, периодически вздрагивая. Парень равномерно дышал, остановив взгляд на телевизоре. Сидел так он уже примерно час, не говоря ни слова.

«Я просто привязал бы тебя к себе, чтобы всю жизнь целовать», — полилась песня из телевизора, которую пел симпатичный парень, — «пусть лучше ты всегда будешь пьяная, но ближе ко мне».

Это уж точно — особенно, если вспомнить, как страстно целовал ее Драко после Огневиски. Или она нравилась ему только при принятии алкоголя?