Безликий (СИ)

Но даже для крыс мы, бесы, парии. Потому как у рами такое же положение, самых настоящих рабов, занимают побеждённые-военнопленные, точно «живые убитые» в древнем Египте-Кеми. Роско улыбается, травит байки, помогает на пташке, делится радостью и всё такое, но… Но просто пожать руку бесу — чуть ли не подвиг.

Так что — сложно не оценить поступок рами, если честно. Но у меня даже вышло, даже не потянуло назвать его крысом про себя.

— Можно отметить, — подумав, сказал я, — мне тут премию перевели. Грех не поделиться.

— Эй, эй, эй, юноша, — фыркнул Роско, — каким бы офицером был, если б согласился? Пойдём, прокутим заначку-другую лохматого командира эскадрильи. Не звена, Семь, не звена, эскадрильи! Десять пташек, двадцать пилотов, тридцать техников, у-у-у!!!

Белый огромный горностай в парадке серебристого цвета задорно зашагал рядом. Ну, неплохое общество, если вдуматься. Раминианец и бес-человек, просто отлично.

Большая часть Радиусов населена секторами и разнообразие форм жизни в основном в центре или на Фронтире. Но даже там колонии частенько делятся на горгонов-горго с раминианцами-рами-крысами, соккоро и людей-хомо, ну, точь-в-точь Бирюлёво с его ценными иностранными специалистически-расово верными диаспорами.

На Станциях, из-за габаритов самих Станций, даже самых огромных, всё несколько иначе и тут быстро привыкаешь к самым разным моментам. Долго поживших на Станции, так-то, легко отличить на твёрдой земле, мы не удивляемся всем, кого обычно считают чужими, мы к ним привыкаем, мы среди них живёт.

И, да, космическим интернационалом тут не пахнет, не путайте кислое с пресным.

— Тебя тянет к пирсам, что ли? — удивился Роско. — Романтичная ты душа, Семь, надо же.

Спорить не стал, рами прав, ну, в плане пирсов и тянет. Проживи тут больше двух циклов и чуть меньше трёх стандартных старо-земных лет, всё равно не привыкнешь к космосу. У нас в конурах нет иллюминаторов, это ненужная роскошь с нарушением ТБ, у нас панели, показывающие красивые мультфильмы. Настоящий космос вокруг Станции виден лишь с мостиков станционных кораблей с пташками, с центрального поста и, конечно же, с верхних палуб, где наша местная аристократия с туристиками побогаче.

Потому меня и тянет к пирсам, где постоянно снуют корабли, кораблики и дроносуда, челноки, лайнеры, челноки с лайнеров, рейсовые посудины и федеральные патрули. Пирсы Станции крайне редко закрываются огромными металлическими лепестками, пирсы прикрыты силовым полем и через него, особенно в промежуток между швартовками-отлётами, весьма даже видится космос.

Безграничная ледяная пустота, сплошь усеянная переливами светящихся точек. Видели ночное небо в поле и без отсветов цивилизации в ближайшие десяток-полтора километров? Точь-в-точь такая же красота, когда чёрный бархат сплошь усыпан алмазами, самоцветами и бриллиантовой крошкой, моргающими, мигающими, дышащими и заставляющими смотреть, смотреть и желать когда-то увидеть звёзды вблизи.

Мне вот, так выпало, повезло. Увидел, опробовал, ознакомился, пользую да практикую.

Вроде бы стоило возненавидеть всю эту великолепную тряхомудию, но не выходит. Это сильнее меня, это побеждает плохие мысли, боль, физическую и душевную, всё. Наверное, звёзды стали моей личной нирваной, дающей возможность мириться с невидимым ошейником, полученным на их фоне. И, вот ведь, к космосу не привыкнуть, почти как к женской обнажённости. Ну, к той, что ценишь и считаешь красивой, конечно же.

Роско, как ни странно, не имел ничего против крюка в сторону пирсов. Даже тормознул тележку, катящуюся после развоза и в свободном статусе. Ну, спасибо, рами, иногда здесь удобнее передвигаться на платформе, чем измерять коридоры Станции пешком.

Станция живёт каждую секунду, и тут нет смены дня-ночи. Желается подрыхнуть в привычные часы, ну, с десяти до шести? Милости прошу, в свою капсулу, кубрик, номер, апартаменты или каюту в пришвартованном корабле, милости прошу, выводите на экран-иллюминатор Луну над живописными римскими древностями, три алых карлика стальных песков Бан-Ну или ещё чего, глуши звук и спи.

Не имеешь шумопогашения, иллюзии прекрасной ночи и записи мелодично-плотоядных гипер-сверчков Гадры? Ну, спи, как придётся.

Это всё к чему? К постоянно снующему взад-вперёд населению Станции, прилётному, сосланному или местному, всё равно. Несомненно, родившиеся и живущие тут, как и каторжане, пусть и мало, но имеющиеся, привыкли к режиму. Но не все.

И потому, мешаясь с прилётным людом, нелюдью и тележками-повозками-дронами, коридоры Станции всегда забиты. И если не толкаешься, то, во-первых, не испоганят настроение, и, во-вторых, точно не обшмонают карманы.

Да, в основном тут платят электронно, но кроме настоящего живого лавандоса, а такого тут тоже немало, в карманах, за пазухой, в подсумках с сумками, может оказаться что угодно. Так чо карманников на Станции всегда ловили. Ловят и будут ловить. Пусть они в основном и залётные, кому ж придёт в голову чистить непосильно нажитое там, где живёшь?