Безликий

Он ушел, а мне стало страшно…почему-то невыносимо страшно. Как будто каким-то саананским образом меид знает, о чем говорит…знает, о ком я пела в зале, о ком пела тогда, на подоконнике. Ощущение, что ОН МЕНЯ ЗНАЕТ… и знает лучше, чем я сама. И я слышу треск льда под ногами, понимая, что вот-вот провалюсь куда-то, откуда уже не будет выхода. Кто он такой? Кто прячется под маской? Сам Саанан? Возник ниоткуда, из преисподней для того чтобы сводить меня с ума. Издеваться, унижать, мучать. Я бросилась к ящикам его стола. Отодвигая каждый из них, перетряхивая содержимое, скользя пальцами по бумагам. Пусто. До отчаянья пусто. Как в келье астреля. Он что-то скрывает. У него есть какая-то тайна, неизвестная никому, кроме него самого. Залезла под матрас, под подушки. У каждого есть нечто сокровенное, что он прячет от чужих глаз. У каждого есть материальное воспоминание из пошлого. Люди так устроены. Они любят возвращаться туда, где им было хорошо…или плохо. Если, конечно, он человек. Но ничего, кроме чистой бумаги и нескольких масок, я там не нашла.

Стащила с себя шаль, отшвырнула в сторону, оглядываясь по сторонам, скользя взглядом по стенам, портьерам, шторам. Ничего здесь нет. Слишком умный, чтобы оставить следы для меня или для кого-то еще. В ярости ударила кулаками по стене. Проклятая клетка, проклятый меид! И под руками что-то щелкнуло. В ужасе дернулась назад, видя, как открывается углубление в стене.

Шкатулка. Маленькая. Настолько маленькая, что может поместиться на ладони. Я протянула за ней руку и услышала шаги в коридоре, захлопнула дверцу тайника, лихорадочно сдергивая покрывало с постели, закутываясь в него.

Дверь распахнулась, и я увидела несколько служанок во главе с Орой. Она следила за порядком в замке и нанимала прислугу.

— Моя деса, Его Сиятельсво передал вам, что рассмотрел вашу просьбу и распорядился, чтобы вы вернулись в ваши покои. Отныне вы не будете спать в его комнате.

— Просьбу? Сейчас?

Бросила взгляд на стену и снова на служанок. Девушки собирали мои вещи и драгоценности, а одна уже застегивала на мне халат. Обожглась. Прижала пальцы ко рту, и вся съежилась под яростным взглядом Оры:

— Неуклюжая. Одевай десу, да пошустрее.

— Я перчатки забыла.

— Кого это волнует?

— Я сама оденусь, — завязала тесемки халата, поправила воротник, — новые покои говоришь?

— Да. Более того, для вас выделили просторную, великолепную спальню в другом конце этажа. Наш дас невероятно щедр к вам, деса Одейя.

Я её восторга не разделила. Сама не понимала, почему начинаю нервничать.

— Где Моран?

— Мы не знаем. Видели её перед ужином. Возможно, все еще прислуживает за столом. Идемте, наш дас велел, чтобы вас переселили, как можно быстрее. Он хочет вернуться отдохнуть.

Усмехнулась, поправляя волосы и глядя в зеркало на отметины на шее, оставленные им. От меня? Это такое неожиданное счастье или очередная игра в кошки-мышки? Или решил привести к себе другую, более сговорчивую и покладистую?

«Рейн меняет любовниц так же часто, как и свою маску. Утром трахает одну, вечером другую. Лассарская шлюха скоро ему надоест, и он вспомнит о нас».

Пусть вспоминает. Избавит меня от своего извечного внимания. Только внутри все сжалось в тугой узел. Неожиданно. Непривычно и очень сильно. Даже дышать стало больно. Я шла следом за Орой, и меня не отпускало ощущение, что я не хочу в другую комнату. Не хочу спать одна в холодной постели, не хочу думать о том, что он привел в свои покои одну из тех…внизу. Что они оказались правы, и я ему надоела. И за эти мысли я ненавидела себя. Презирала с такой яростью, что, казалось, я готова снова ступить с подоконника в бездну, лишь бы не осознавать, что становлюсь зависима от валласара настолько, что мне причиняет боль мысль о других женщинах в его объятиях.

Спальня и правда была очень красивой. Темно-бордовые гобелены на стенах, яркие картины… с красными птицами. Даал, видимо, решил, что мне понравится. Но мне какая разница? Очередная клетка. Камера-одиночка. Пусть хоть золотом ее раскрасит, мне наплевать. Ничего мне не нравится…Особенно сейчас, когда ноги скользят по тому самому льду, и я не могу найти опору, как слепой котенок скольжу по тонкой и шаткой поверхности, понимая, что утону.

Рано или поздно это чудовище меня утащит в свой ад, как и обещал.

Как скоро Рейн отправит меня еще дальше от себя? И я так и не могла понять, почему меня это не радует. Почему от этой мысли сердце начинает колотиться в горле и пульсировать в висках. В какой момент я начала бояться его равнодушия? Или это то пресловутое чувство разочарования, когда понимаешь, что мужчина, который уверял тебя в своей одержимости, на самом деле обыкновенный лжец? Разве меня это способно ранить? Ненавижу ублюдка. Ненавижу за то, что опустил в эту грязь, за то, что заставил это почувствовать…за то, что вообще заставил чувствовать.