Безмятежное зло

Соседкой Кокаревых оказалась смурная девушка, на данный момент облаченная в не слишком свежую майку-балахон. Вид у нее был неряшливый — длинные волосы всклокочены, глаза мутные. Опыт подсказал Фене, что под майкой имелись пухлые валики излишней плоти, скопившиеся в области бедер и живота, да и вообще этот экземпляр показался Фене интересным объектом для профессионального изучения. Здорово было бы создать из такой вот сонной толстухи жизнерадостную красотку-тростинку, влюбить в нее принца и почувствовать себя настоящей крестной-феей… Такие примеры в Фениной практике имелись, и вот это самое чувство, подобное тому, что охватило Пигмалиона, казалось советнику брачного агентства не менее приятным, чем удовлетворение при разоблачении преступника.

— Здравствуйте, — улыбнулась Феня. — Вы в курсе, что с Марией Ивановной случилось?

— А вы из полиции? — Тембр, интонации и дикция выдавали привычку к чтению, и вуз, и образованных родителей, и чувство собственного достоинства, и еще — разъедающие комплексы.

У Фени зачесались руки…

— Нет, я частный детектив. А вы хотели что-то рассказать полиции?

— Как раз нет.

— Почему?.. — Феня быстро оглянулась на дверь Марии Ивановны. Вовсе не хотелось, чтобы сейчас из-за нее высунулась земноводная физиономия. — Можно я войду?

Девушка посторонилась.

Чистенькая аккуратная квартирка никак не соответствовала облику неопрятной хозяйки. Хотя нет, пожалуй, не совсем чисто и аккуратно здесь было: на столике у кровати стояло несколько полупустых банок из-под сгущенки, джема и шоколадной пасты, по ковру и на диване вольно рассыпались конфетные фантики, а несколько блюдец оказались измазаны тортовым кремом…

— Вы что-то слышали из квартиры Марии Ивановны?

— Присаживайтесь… — Девушка указала на диван и сама тяжело опустилась на его подушки. — Да, слышала, но ментам ничего не скажу.

— Почему?

Ответ последовал через небольшую паузу:

— Мою подругу три года назад изнасиловали, а менты у нее заявление не приняли. Сказали — сама виновата.

— Всяко бывает, — нейтрально заметила Феня. — Я — Александра, а как вас зовут?

— Я — Настя. Так вот, я видела, что вечером приходил только сосед, сын Марии Ивановны.

— Уверены? Хорошо разглядели?

— Ну хорошо, по правде сказать, только спину разглядела. Дело в том, что куртка у Олега приметная: на спине надпись Hate. Открыл дверь своим ключом, вошел.

— Hate? То есть «ненавидеть»?

— Да, вроде.

— А не слышно было, Мария Ивановна с сыном ругалась?

— Я только женщину слышала. А поздно ночью он ушел. Я не спала — читала, поэтому услышала и выглянула в глазок. Что с моей соседкой случилось?

Феня рассказала — без деталей и подробностей.

— Мне эта женщина казалась хорошей, — сказала Настя. — Правда, я так и не поняла, кто кому кем приходится в ее семье. Мужик лет сорока тут был, я думала — сын. Но сын там молодой, не этот. И еще потом девушка появилась, вроде жена того мужика, что постарше. Она была какая-то злая, даже говорила — я запомнила: «Твою бывшую убить бы надо». А до того я видела, что соседку мужик обнимал… Если Мария Ивановна — бывшая, то почему он водит к ней в гости новую жену? Спросить неудобно, а со стороны — непонятно.

Феня покивала ей, делая вид, что сама ничего не понимает.

— А что у вас самой случилось?

— Ничего. А что?

— Зависимость от сладкого, соседей подслушиваете, лак на ногтях ободран, не умывались сегодня.

— Знаете, я зря вас впустила. Зачем вы меня унижаете?!

— Это хорошо, что вы меня впустили, теперь я смогу вам помочь.

— Да с чего? Денег на мне заработать хотите?.. Не получится!

— Поработаю с вами бесплатно. Говорите уже, чего ждать?..

Возможно, кто-то и назвал бы Фенины методы грубыми, однако она сама точно знала: все заблудшие в лесах комплексов, в скалах самобичевания, в пустынях одиночества мечтают только об одном: чтобы кто-то заставил их измениться. Они будут кричать, что все напрасно, что они уже все пробовали и ничего сделать нельзя, но придет кто-то уверенный и строгий, построит их, приструнит, заставит отжиматься, наорет даже и… превратит в принцесс.

Однако с Настей расклад оказался иной. Ее не бросил парень, родственники не жаловались на здоровье, училась она хорошо, ее окружали подруги, и тем не менее все свободное время Настя ела сладости. Это было единственное, что Фене удалось из нее вытащить — девушка призналась, что ест беспрерывно: дома, в гостях, если смотрит телевизор, читает, готовится к семинарам, сидит в социальной сети — ест, ест, ест. Причем просто еда: колбаса или яблоки, творог или чизбургер, пицца, борщ, фуа-гра и вареники — Настю не интересовала, она хотела только сладкое.

— Я часто думаю, что, если взять все те сладости, которые я съела уже, и сложить в одну комнату, то комната эта окажется больше моей в два раза.

— А вам хотелось бы прекратить все это?

— Ну, — вздохнула Настя, быстро глянув на комнату, усыпанную следами сладкострастия, — умом я понимаю: столько сладостей рано или поздно приведут к диабету. А вот при мысли бросить есть конфеты я только пугаюсь: а что тогда делать?

— А когда это началось?