Безмятежность и доверие (ЛП)

— Едва. Парамедики работают над ним, пытаясь стабилизировать его достаточно для перевозки. Но, похоже, что здесь мистеру Весту было уделено больше внимания от нападавших. Мне бы на самом деле помогло ваше содействие. Если вызнаете что-либо...

— Лакота, — сказал Ронин и поднял глаза на Шефа. — Он — Оглала. Воин из Пайн-Ридж (прим. Оглала, оглала-сиу, оглала-лакота — индейское племя языковой семьи сиу. Название племени происходит от слова на языке лакота и означает Разбрасывающие или Разгоняющие сами себя. Входит в состав народа лакота. Ныне большинство оглала проживают в своей резервации Пайн-Ридж, которая занимает территорию в 8 984,306 км^2 и расположена на юге Южной Дакоты). Он должен был оказаться дома этим вечером, чтобы повидаться с семьей. Они ждут его.

Лакота планировал оторваться от остальной «Банды» и взять для себя еще пару дней, потому что Стерджис было всего в паре часов езды от резервации, в которой он вырос и где до сих пор живет его семья. Ронин должен был ехать с ним.

Шеф вернул свое внимание снова к Ронину.

— Он соблюдает традиции?

Ронин кивнул.

— Его семья захочет, чтобы он был дома. Он бы хотел быть дома, — он повернулся к Хусиеру и одарил их Президента долгим пронизывающим взглядом.

Шерлок знал, что было сказано между ними: Ронин просил, чтобы Лакота был похоронен с его кровной семьей в резервации, а не на клубном кладбище в Калифорнии.

Хусиер опустил подбородок в мрачном согласии.

Коннор вышел вперед.

— Я пойду назад к Джерри.

Трик пошел с ним, и они направились к лесу. Они все еще были в поле зрения, когда женщина в форме вышла из леса и встретила их. Они поговорили несколько секунд, а затем все трое направились обратно к Банде.

Когда Коннор дошел до своего отца, выражение лица его было измученным.

— Ей нужен еще один мешок для тела.

Глава 16

Сэди

— Привет, меня зовут Кларк.

Вместе со всеми остальными Сэди произнесла:

— Привет, Кларк, — а затем устроилась послушать, чем же Кларк решил поделиться. Сама она не часто говорила во время собраний… фактически, она ни разу ничего не рассказывала, с тех пор как получила свой годовой жетон, а это произошло более чем два месяца назад. Это был её новый рекорд молчания, но она всегда пыталась выслушать то, что другие люди хотели рассказать. Она знала, каково это — чувствовать, когда хочешь что-то рассказать, но никто тебя не слушает, и она никогда не хотела оказаться той, из-за кого кто-то тоже так себя почувствует.

Гордон сидел рядом с ней, одетый в модный тёмно-синий костюм тройку с серым шёлковым галстуком. Он всегда хорошо одевался, но сегодня вечером он принарядился. И не без основания. Этим вечером он отмечал двадцать чистых лет.

У Гордона больше не было своего куратора. Его куратор… его единственный… умер несколько лет назад. После такой многолетней связи, Гордон не чувствовал, что кто-нибудь сможет заменить его. И вместо этого он, в конечном итоге, нашел кое-кого, чтобы стать его куратором. Он часто говорил Сэди, что нахождение рядом с ней помогает ему сохранять свою голову ясной.

Он попросил Сэди вручить ему жетон. Так что, в общем, она собиралась выступить во время этого собрания.

Кларк закончил свою историю рецидива с коксом на выходных на прошлой неделе и сел. Затем Сэди сжала руку Гордона и встала. Как и во время её годовщины стулья были расставлены перед кафедрой. Она пошла и встала за ней.

— Привет, меня зовут Сэди.

— Привет, Сэди.

— Вы все знаете, что я не слишком много говорю, но сегодня у меня есть замечательный повод. Я хочу вам рассказать о вечере, когда я впервые поговорила с мужчиной, ставшим впоследствии моим куратором. Первый раз, когда я вообще здесь заговорила, случилось где-то через пару недель, как я вышла с реабилитации. Тогда я была напугана. Я чувствовала, как будто иду по тонкому льду, как будто каждый шаг мог бы заставить меня провалиться под эту тонкую поверхность и отбросить обратно к тому, чтобы воткнуть иглу между пальчиками моих ног. Это единственный способ, которым я кололась… между пальцами ног. Это чертовски больно… ужасно больно. Но я делала всё, что только могла, чтобы никто не узнал, что происходило со мной. Так я не оставляла следов от уколов.