Безмолвная

Я закрыла глаза и сосредоточилась на прикосновении его губ. Господи, неужели этого хватило, чтобы я утратила самолюбие? Еще несколько часов назад я была уверена, что одержу победу, что больше не дам помыкать собой. Ведь именно с таким решением я садилась в машину, когда он приехал за мной.

Как мало потребовалось, чтобы мое мнение изменилось… Неужели оно действительно изменилось? Я не могла ответить себе на этот вопрос. Знала только, что любовь — самый опасный токсин, сотворенный природой.

Роберт сел на свое место и сделал большой глоток вина. Неуверенно глянул на утку.

— Или она мне не понравилась, или я чувствую к себе такое отвращение, что оно отражается на вкусе.

— Или и то и другое…

— Может, ты и права, — ответил он, отодвигая от себя тарелку.

Роберт выглядел бледным, как Йола Клиза, которая на свежем воздухе бывала, наверное, только во время перемещения из одного здания в другое. Ее голова была постоянно слегка наклонена, и черные, длинные, доходящие до поясницы волосы спадали на щеки, контрастно подчеркивая мертвенно-бледный цвет кожи.

«Удалось ли ей добиться какого-то продвижения в деле Евы?» — размышляла я. Это был хороший ход мысли, чтобы отвлечься от произошедшего ночью. Я решила поделиться с Робертом.

— Я говорила тебе о той исчезнувшей девушке. Помнишь?

Он отодвинул бокал и несколько мгновений внимательно смотрел на меня, пытаясь, видимо, понять: к добру ли смена темы?

— Только то, что она была изнасилована возле реки, после чего бесследно исчезла — как и насильники.

— Пока не появились фотоснимки.

— Ну да. Это случилось в Ополе?

Я утвердительно кивнула.

— Вроде что-то об этом слышал… Давно это было?

— Десять лет назад.

— И ты действительно считаешь, что спустя столько времени она отыскалась?

— Похоже на то. Но сейчас кто-то старается скрыть этот след.

— Может, она сама… — предположил Роберт, а я добралась до утки, — не хочет быть найденной?

— Трудно сказать, — ответила я, взяв небольшой кусок мяса.

Еда показалась мне чересчур острой, но я постаралась не обращать на это внимания. Все-таки муж готовил ее как часть своего извинения. Приготовление блюда требовало довольно много времени, которого Роберту постоянно не хватало.

— Возможно, после изнасилования она решила начать все заново? — продолжил он.

— И так вот прямо оставила бы жениха? Сомневаюсь.

— Общались с семьей, знакомыми? Вдруг кто-то что-нибудь знает или поддерживал с ней связь…

— Семьи у нее нет, — констатировала я, решив все же выпить вина. — Родители погибли в ДТП примерно за год до того, как случилось изнасилование.

— Патовая ситуация.

— Жизнь… — я пожала плечами.

Обсуждение темы прекратилось, так как я видела: Роберту она не очень-то интересна.

Когда мы создавали «Рейманн инвестигейшн», он был вдохновлен ее потенциалом. Вел себя как маленький мальчик, который наконец-то стал обладателем желанной игрушки. Однако со временем его энтузиазм значительно поубавился. Мой, надо признать, тоже.

К нам обращались в основном люди, заинтересованные в слежке за супругами, отыскании должников, внезапно пропавших вместе с деньгами. Нам же хотелось дел, подобных делу об исчезновении Евы. Мне казалось, что тогда в Роберте оживет прежняя уверенность. Но так, скорее, лишь казалось.

Мы сидели, не касаясь никаких действительно важных вопросов. Вставая из-за стола, я чувствовала легкое головокружение. Просекко и красное вино не очень-то ладили между собой. Особенно если день начинался с первого. И если было намерение им же закон-чить.

Бывали дни, когда я точно знала, что ничего особенного не произойдет. Но нынешний точно к ним не относился. Я удостоверилась в этом, получив эсэмэску от Йолы.

Роберт уже готовился к выходу — собирался забрать из школы Войтека. Мне не нравилось, что он подъезжает на своем «БМВ» прямо к школе. Это образовывало своего рода пропасть между нашим сыном и другими учениками. Зная склонность детей к стычкам, я вполне допускала, что конфликтуют они не только на переменах.

Опорожненная до половины бутылка вина тоже будила во мне протест, но лишь внутренний. Я знала, что протестовать бессмысленно. Роберт все равно сядет за руль, и единственное, чего я могла бы добиться своим протестом, — это очередная ссора.

Полиции он не опасался. Даже если б стражи порядка его задержали, то составили бы протокол скорее на себя, чем на него. Формально гмина Ревал управлялась войтом, а все входящие в нее деревни — солтысами[5]. Но на деле командовали здесь такие люди, как Роберт, — местные владельцы туристическо-гастрономических заведений, которые давали работу не одной семье.

— Что-то не так? — спросил Роберт, вставая из-за стола.

Я оторвала взгляд от аппарата.

— Получила сообщение от Клизы.

— Что пишет? Какие подвижки?

— Скорее, проблемы, — ответила я озадаченно. — Утверждает, что немедленно должна со мной переговорить, потому что возникла неординарная ситуация.

— Подбросить тебя к «Балтик Пайп»?

— Нет. Попробую обсудить все по телефону.