Безмолвная рябь (СИ)

Смена была спокойная, и Матео развлекался тем, что отслеживал траекторию маяка на камне, что сбросил один из старателей. Расчеты показывали, что парням из «Вармера» не придется даже особенно стараться, чтобы поймать астероид: через четыре месяца он выйдет на орбиту, практически сравнявшись в скорости с Луной. Матео с завистью подумал, что этот пилот знает свое дело. Он с тоской оглядел диспетчерскую, в которой ему суждено работать до конца жизни. Серые стены, тусклый свет, древнее оборудование. Говорят, что какую работу не поручи селениту, он сделает ее только из боязни, чтоб его не наказали. Матео грустно улыбнулся. Странно, что ее вообще хоть как-то делают. Единственное, что с радостью сделал бы любой обитатель Луны — так это удавился бы от тоски.

— Созиген, передаем вам борт 1792, через пять минут в зоне вашей ответственности, — раздавшийся голос едва не заставил диспетчера подскочить от неожиданности.

— Понял вас, Тринадцатая, готов принять борт.

Прямо живой пример безалаберности. Он должен был получить полетные данные транспорта, едва Тринадцатая взялась за его сопровождение. Спасибо, хоть предупредили, что передают.

Да и само название станций сопровождения говорило о многом. Часть носила имена близлежащих кратеров, часть — порядковые номера, часть — была названа в честь политиков или ученых прошлого. Нередко пилоты-новички терялись, силясь уловить логику, когда им сообщали, что сопровождением будет заниматься Тихо-Девять-Кюри. Многие думали, что это одна, а не три станции, и не подтверждали переход из одной зоны в другую, внося путаницу в и без того разлаженный механизм.

Да чего греха таить: Матео и сам бывало с удивлением узнавал, что только что передал корабль другому оператору. Наверное, было бы лучше вообще исключить человеческий фактор: так бы система работала надёжнее. Но, как говорится, все правила на Луне написаны на последнем глотке кислорода, и если уж сто лет назад, кто-то сказал, что в диспетчерской должен быть оператор, то пройдет еще не менее двухсот, прежде чем кто-либо другой спросит зачем.

Хотя, в данном конкретном случае, Матео точно знал зачем нужен человек.

Борт 1792 заходил со значительным превышением скорости, и запросил расчистить пространство для маневра. И хотя диспетчер точно знал, что время специально рассчитано так, чтобы поблизости не было других кораблей, все же проверил, чтобы рядом не оказался какой-нибудь буксир, тоже промышляющий контрабандой.

Дав разрешение, Матео на несколько минут увеличил дальность сканирования. Операторы должны были время от времени случайным образом проверять окружающее пространство на наличие метеоритов и кораблей, не числящихся в регистре Ллойда. Еще одно глупое правило, не имеющее никакого смысла. Зато сужение луча позволяло создать слепые зоны.

Борт 1792 включил маневровые двигатели, и выбросил вверх светящиеся лучи ионизированного вещества. Корабль снизился, от него отделился контейнер, и направился к Луне. Грузовик снова включил двигатели, и на этот раз устремился вверх.

Матео отследил контейнер вспомогательным радаром, стёр отчёт, и записал координаты.

Получив с корабля данные о маневрировании, он проверил, чтобы они не выглядели слишком подозрительно, и отправил в архив. Впрочем, можно было и не проверять. Других у него все равно нет. К тому же, как бы странно не выглядела траектория, капитан всегда может пожать плечами и сказать: «Так сложились течения».

Космические корабли, при всей своей технологичности, мало чем отличались от парусников прошлого. Они так же зависели от внешних условий, только ловили, скорее, не ветер, а течения.

Ричард Ном предполагал, что его гравитационные подшипники будут подвергаться постоянным улучшениям, и, в конце концов, станут настолько обыденными, что все забудут имя изобретателя. Но вышло все с точностью до наоборот. Двигатели кораблей имели лишь отдаленное отношение к работам Ричарда. Внутри огромной машины на доли секунды создавался гравитационный вектор, который взаимодействовал с массивным объектом, расположенным по направлению действия. Устройство получило название «двигатель Нома».

Математический аппарат был невероятно громоздким, и несмотря на все усилия компьютеров, немаловажную роль играла интуиция капитанов. Взаимное расположение Солнца и планет постоянно менялось, а с ними менялись и течения. Даже на лунной трассе, где тягу легко можно было рассчитать из-за близости спутника Земли, капитанам зачастую приходилось расходовать весь запас рабочего тела маневровых двигателей, чтобы погасить инерцию. Инженеры постоянно работали над улучшением двигателя Нома, стараясь создать корабль, который бы не нуждался в топливе. Но пока что посадить корабль с его помощью было все равно, что попасть бильярдным шаром в лузу, используя вместо кия отбойный молоток, и сидя верхом на лошади.

Больше до конца смены не происходило ничего интересного, и дождавшись сменщика, Матео облачился в скафандр, вышел на поверхность Луны и, взобравшись на готовый в любую минуту развалиться ровер, добрался до города.