Безмолвная (СИ)

Удобно расположившись на циновках, сидим, вкушаем. Такой способ пристроить пятую точку, не то чтобы кажется мне диким, но необычным — точно. К счастью, гибкость девичьего тела играет в плюс, и длительное сидение с подобранными под себя ногами не вызывает никакого дискомфорта.

С моей стряпнёй тоже не всё однозначно. Чинчин, разжевав пробный кусочек, принимается сдабривать свою порцию огромным количеством каких-то специй, лишь, после чего, опустошает тарелку. И по его гримасе не понятно — понравилось или нет? Я же, «схомячиваю» свою половину с превеликим удовольствием. Жареная редька, по вкусу напоминает мне подмороженный, отварной картофель, и в целом, не портит блюдо. К сожалению, и ВонХо, и СонЁн отказываются разделить с нами трапезу. Хозяйка принимается за наведение порядка на кухне, а харабоджи ограничивается местной водкой — соджу, на па́ру с соседом, закусывая ту кимчхи. Я к выпивке равнодушен. В своём прошлом теле, не видел смысла отказывать организму в удовольствии погрузиться в алкогольное опьянение, позволял себе пиво, а иногда и водку. Но попав сюда, стал испытывать к алкоголю чувство, близкое к отвращению.

— Опять Пукхан дубиной трясёт. Слышал, хён? На днях десять ракет запустили. Они доиграются, когда-нибудь.

— Война грядёт, хён. И хорошо, если мы первые ударим. Меньше жертв будет.

— Война? Она давно идёт, только, необъявленная! Люди гибнут с обеих сторон, и этому конца и края не видно. А наша президент во всём потакает союзникам, вместо того чтобы решить проблему раз и навсегда!

— Союзники? Где ты нашёл союзников? США преследуют свои интересы, как всегда. Мы — для них — разменная монета! Возьми, к примеру, Китай. Сколько они в него денег вливают, а чуть что не так, сразу — санкции. Кнут и пряник, хён! Только, в отличие от Китая, мы не можем себе позволить пойти против их воли.

— Можем, хён, было бы желание… Давай по последней и пойдём, разыграем партию. Сегодня, моя очередь белыми играть.

Чинчин переводит на меня взгляд, и с улыбкой добавляет:

— Спасибо тебе, Лира-ян, восхитительный ужин!

Вежливо кланяюсь, мысленно отметив, что мне приятна похвала. И кажется, даже щёки зарделись.

Старики встают из-за обеденного стола, и перемещаются за шахматный, прихватив с собой початую бутылку соджу, стопки и миску с кимчхи. А я, повинуясь внезапному порыву, собираю всю грязную посуду и сгружаю её в раковину.

— Спасибо, дочка, — благодарит меня СонЁн, держась за бок. — Как раз, хотела тебя попросить помочь. Мне, что-то, нехорошо.

С тревогой смотрю на пожилую женщину, прикидывая, что это смахивает на сердечный приступ. Я не специалист в медицине, но общие симптомы знаю — по возрасту положено.

[Нунним, вам вызвать врача?]

— Нет, нет, что ты! Я просто устала. Отдохну немного и всё пройдёт. Мне скоро на работу идти, а врачи — это надолго. Спасибо, что беспокоишься обо мне.

Разглядываю побледневшее лицо женщины, отмечаю её, покрытый испариной, лоб…

«Сильная женщина, если в таком состоянии о работе думает. Но так дело не пойдёт»

Подхожу к разыгравшим партию шахматистам, дотрагиваюсь до плеча Чинчина, показываю ему планшет:

[СонЁн-сии плохо, ей нужно вызвать врача]

Полчаса спустя, о визите бригады скорой помощи, только что госпитализировавшей СонЁн, напоминает лишь шлейф лекарственных запахов. А из дома, словно исчезает атмосфера уюта, которую заменяет ощущение подавленности, незримо расплывшееся в воздухе.

Порываюсь было оставить Чинчина в одиночестве, но моё предложение отвергает ВонХо.

— Будет лучше, если мы останемся, — прочитав сообщение на планшетке, печально качает он головой. — Дома и без нас обойдутся, а здесь мы поможем человеку. Я давно его знаю. Одиночество для Чинчина — смерти подобно.

Как же я его понимаю. Сам после развода едва выкарабкался.

Чтобы чем-то занять себя принимаюсь за посуду, горкой, наваленную в раковине. Закончив, осматриваю дом на предмет хозинвентаря, а найдя искомое, берусь мыть пол. Врачи изрядно натоптали на его лакированной поверхности.

Чинчин, проводив жену до машины, остаётся снаружи, пристроившись на скамейке, возле крыльца. А ВонХо, посмотрев на развитую Лирой бурную деятельность, прихватывает початую бутылку соджу и присоединяется к хозяину. Мне не слышно, о чём они говорят, но не успеваю я закончить уборку, как они оба появляются на пороге.

— Лира, — обращается ко мне ВонХо, — Чинчин хочет о чём-то с тобой поговорить. Пожалуйста, выслушай его.

Откладываю тряпку, киваю старику, давая понять, что весь внимание. Он не заставляет себя ждать.