Безмолвные клятвы

Первый снег пошел под утро, все началось быстро и незаметно, без угрожающих отдаленных раскатов грома, как это было в летнюю грозу. Теперь Генри понял, почему жители Промиса так спешно собирали урожай, заготавливали дрова, чинили ставни и крыши, заделывали в домах щели.

Послышался стук задней двери. Генри, стоя у окна, увидел Речел и едва узнал ее, одетую в пальто, ботинки и меховую шапку. Конечно, жена шла доить проклятых коров.

Найдя среди одежды, висящий в прихожей, старое пальто, Генри пошел по следам Речел, по колено проваливаясь в наметенные за утро сугробы. К счастью, курятник и хлев находились рядом с домом.

Когда Генри зашел в хлев, Речел уже доила первую корову. Не говоря ни слова, он начал доить вторую. Речел принялась за третью, он – за четвертую. Так они шли друг за другом, пока не встретились у дальней стены и не посмотрели друг другу в глаза.

– Благодарю, – произнесла Речел.

– Не за что, – ответил Генри. – Эта работа входит в мои обязанности.

– С сегодняшнего дня ты можешь этого не делать.

– Почему?

– Хорас перебирается к нам. Будет жить в свободной комнате.

– Могу я узнать причину?

– Он говорит, что нынешняя зима будет особенно тяжелой и если дом занесет снегом, то я не выберусь…

«Я» вместо «мы».

– Понимаю…

– Не понимаешь, но скоро поймешь, – сказала Речел. – Если снегопад продлится несколько дней, нас засыплет по самую крышу, и не будет никакого смысла выходить наружу. Рассказывают, что некоторые люди были заживо погребены и замерзали на собственном крыльце, не сумев попасть в дом.

– Ты, конечно, преувеличиваешь!

– Нет. Нет.

– Черт возьми!

– Если Хорас говорит правду, – а ему можно верить, – мы так замерзнем, что из порезанной руки не пойдет кровь…

В хлеву повеяло ледяным ветром, когда дверь открылась и вошел Хорас.

– Да, – подтвердил он, подходя к Речел и Генри. – В этом году остынет даже преисподняя… Нам лучше поскорее начать.

– Что начать? – не понял Генри.

– Переносить мои вещи в более уютное место. Несколько раз Генри отправлялся к дому Хораса и возвращался обратно, нагруженный то продуктами, то одеялами, то всякой всячиной. Речел приготовила сразу две перины для кровати Хораса. Затем все трое убедились, что печь в его комнате хорошо топится. Напоследок Хорас объявил, что снега будет предостаточно, чтобы решить проблему водоснабжения.

– И консервированное молоко не испортится, если будет стоять в холоде, – добавила Речел.

– Я тоже об этом думал, – согласился Хорас. – Когда родится ребенок, ему и тебе понадобится много молока.

– А тебе у нас будет хорошо? – спросила Речел.

– Почему нет? В моей хижине слишком одиноко, к тому же там нет пуховых перин и подушек. Чтобы у вас не скучать, я прихватил спицы и мотки шерсти для вязания.

Когда Речел с мужем вышли в гостиную, оставив Хораса в его комнате, Генри спросил:

– Он умеет шить и вязать? Речел пожала плечами:

– Утверждает, что научился вязанию, когда однажды зимой оказался замурованным в своей хижине вместе со старой вдовой старателя. Что касается шитья, то этим большинство здешних мужчин занимаются сами.

– Ого!..

Генри взглянул на ее щеки, раскрасневшиеся от ветра и холода. Речел сняла пальто, повесила на крючок и машинально поправила полы жилетки, скроенной из шкуры шерстью наружу.

– Что это за животное? – спросил Генри. Он коснулся пальцами густой коричневой шерсти и почувствовал под ней тепло мягкой груди, ставшей круглее и полнее. Ощущение тепла сменилось возбуждением, которое никогда не исчезало, а, наоборот, обострялось с каждой мыслью о Речел, с каждым воспоминанием о той ночи, кода жена принадлежала ему.

Речел уставилась на его ладонь, лежащую на ее груди, затем посмотрела мужу в глаза.

– Это буйвол, – спокойно произнесла она и отступила назад.

Генри посмотрел на свою руку, все еще протянутую вперед и сжимающую воздух. Речел направилась на кухню. Генри почувствовал себя покинутым. Он проглотил комок, застрявший в горле, и пошел вслед за Речел.

– Я полагаю, ты застрелила буйвола, сняла шкуру, потом дубила ее и, наконец, сшила себе жилетку, – сказал он уже на кухне.

– Да. Мясо этого буйвола долгое время ели пять человек.

– Странно, но я даже не удивляюсь… – пробормотал он, глядя в потолок.

– Ужин готов. Мы почти ничего не ели.

– Я буду рожать вам детей, готовить, создавать в доме уют, – произнес Генри, вспоминая давние слова Речел. – Какая ты хорошая жена!.. Интересно, сколько обещаний ты собираешься сдержать? – Генри сам не ожидал, что начнет этот разговор. Но теперь стало ясно, что, отвергнув любовь жены, он только навредил самому себе. – Если не ошибаюсь, – продолжал он, – ты еще обещала, что никогда не будешь игнорировать мое общество. – Да.

– Даже теперь?

Она мазала хлеб маслом.

– Да, даже теперь. Ты выполнил свои обязательства в нашей сделке, так как остался здесь. Я выполню свои. Только я не знаю, как сделать, чтобы мы стали ближе друг другу. Если бы мы жили в одной спальне и спали в одной постели, нам было бы теплее и мы бы тратили в два раза меньше дров.