Безмолвные узницы

В последние несколько дней она много думала. Она решительно не доверяет Веронике, интуиция подсказывает, что не стоит с ней встречаться, но ум требует уделить больше внимания будущему. Да нет, в одном женщина-полицейский права: она участвует во всем, но не знает практически ничего. Можно ли быть еще глупее?

Жанета мысленно проверяет информацию, которую почерпнула в дороге, стремясь побыстрее вернуться домой и записать все на бумаге. На несколько минут она даже начинает чувствовать себя сильной. Она уверена, что они не проезжали через платежные дорожные терминалы. Это должно исключить немало дорог. Она также подсчитала, сколько раз автомобиль поворачивал направо и налево после того, как выехал на грунтовку. Были еще подъемы, когда Брандао притормаживал. Все учтено. Значит, ферма находится далеко в лесу.

В какой-то момент ей показалось, что она слышит звук выстрела. Они были рядом с карьером? Церковные колокола, мычание коров, возможно, они подойдут, но это слишком общие звуки. И обезьяны-ревуны. Невозможно их не услышать, с их низкими голосами, криками, почти ревом, типичными для сельской местности Сан-Паулу. Откуда бы обезьянам-ревунам взяться так близко к столице? Для полиции, возможно, важно найти это место, думает она, но вскоре отвергает эту идею. Она уже потеряла волосы, не хочет лишиться еще и головы.

Она прислушивается к шагам Брандао и делает глубокий вдох.

– Давай, пташка, – говорит он, склоняясь над нею и отключая стереосистему. Жанета стонет от боли, когда он сжимает ее правую руку, чтобы помочь выйти из машины. Она чувствует себя обнаженной, беззащитной, разноцветной, в фиолетовых и зеленых пятнах. Брандао замечает оплошность и берет ее за запястье, проводя по влажной земле осторожнее, чем обычно. Он становится ласковым, уважая ее синяки. Сердце Жанеты охватывают смешанные чувства. После того избиения муж, обрабатывая ее раны, вел себя так, словно она была жертвой автомобильной катастрофы, а не его рук. И это выходило у него совершенно естественно. Она никогда не сможет понять, что творится в голове у Брандао. Положив руки на его плечи, Жанета спускается по винтовой лестнице. Он надевает ей на голову коробку и защелкивает замок на шее. Щелк. Она закрывает глаза. Вскоре комнату заполняет запах керосина и завариваемого кофе. Она воображает, что сказала бы Вероника, увидев ее здесь, с этой нелепой коробкой, в которой застряла ее голова. Страус… Так и есть. Она не может перестать думать о словах женщины-полицейского. Она – самый одинокий человек в мире. В душной коробке Жанета измеряет время собственным дыханием.

Брандао поднимается по лестнице, чтобы забрать Джессику. Джессика, Джессика – имя девушки прокручивается в ее голове. Зеленоглазка, приехавшая из Альтамиры на последнем автобусе в воскресенье, вся в мечтах и с маленьким багажом. Постойте, а что он делает с сумками? Она так ничего и не нашла. Доказательство того, что, возможно, он действительно отпускает их! Может, он не убийца. Может, это все театр, настоящая пытка для нее, призванная заставить ее поверить в реальность происходящего. Это объяснило бы тот факт, сколько времени у него уходит на то, чтобы привести сюда девушек после приготовления кофе. Возможно, это безумие, но не жестокость.

Если его арестуют, Брандао будет лечиться в клинике. Возможно, это даже можно вылечить. Вероника уверяла, что ни слова, сказанного Жанеттой, не появится на бумаге, начальник на ее стороне, он предоставил команду. Все хотят ей помочь, она будет под защитой. В ее мыслях бродит надежда, но это ненадолго. В коробку врываются крики Джессики, словно та избавилась от кляпа.

– Помогите, Боже, помогите! Отпусти меня, ублюдок, я заявлю на тебя, я пойду в полицию!

Брандао смеется, и на секунду все кажется театральной постановкой.

– Я – полиция, – заявляет он как раз перед тем, как крики боли прерывают угрозы Джессики.

– Нет, ради бога, только не это! Убери это с моей головы, убери! – Жанета слышит крики, рыдания, скрип цепей, прокручивание шкивов. У Джессики от испуга перехватывает дыхание. Все это не может быть ложью. Жанета задерживает дыхание и не шевелится. Она замирает так настолько, насколько только может, и слушает, как Брандао поднимается по лестнице и вновь захлопывает люк. Она понятия не имеет, сколько прошло времени, но следующее, что знает – Джессика разговаривает с ней. Она вырвалась на свободу? Или Брандао забыл заткнуть ей рот?

– Донья Глория, вытащите меня отсюда, развяжите меня! Вы, ребята, сумасшедшие? Мне нужно растить сына, меня ждет мама, не делайте этого со мной, я ничего не скажу полиции, клянусь! Никто не узнает… Я никому не скажу…

Жанета тоже думает о том, что ничего больше не будет рассказывать полиции. Повинуясь импульсу, она подносит дрожащие руки к металлической щеколде. Щелк. Сейчас или никогда. Она должна увидеть, что на самом деле здесь происходит. Не для того, чтобы рассказать Веронике, а ради собственного рассудка. Должна увидеть.