Безмолвные узницы

В ужасе они бегут со всех ног, скрываются в темном лесу, выискивая какой-нибудь признак жизни, дорогу, выход. Теперь Жанета уверена: рядом нет Вероники, нет никого, они с Паломой одни в этом мраке. Брандао приближается, словно он едет верхом. Инстинктивно женщины сцепляют руки, смотрят друг на друга, отчаянно ищут место, где могли бы спрятаться.

– Донья Глория, ради всего святого, – всхлипывает Палома. – Вы уверены, что нам кто-нибудь поможет?

– Замолчи! – Жанета теряет всякое терпение и чувствует только ненависть. Она продолжает идти в кромешной тьме, на цыпочках, как дикое животное. Она нащупывает ветки, отодвигает листву, опирается на стволы, ползет по влажной земле, засыпанной опавшими листьями. Бум! Еще один выстрел. Крики Брандао становятся все ближе и ближе. Они садятся на высокий обрыв и отпускают себя, скатываясь с холма к дереву с гигантским, торчащими из-под земли корнями. Похоже, это хорошее место, чтобы спрятаться и дождаться рассвета.

В глубине души Жанета надеется на то, что команда полиции рядом и все равно выполнит свою часть работы. Вероника не подведет. Конечно, полицейские идут, они уже услышали выстрелы. Они под защитой, в безопасности, скрыты толстыми корнями. Женщины крепко обнимаются, как старые подруги. Жуткая тишина окутывает лес, и только сухие ветки, ломающиеся тут и там, заставляют вздрагивать. Жанета подносит к губам указательный палец, и Палома согласно кивает.

В мучительном ожидании они теряют счет времени, притаившись среди кустов, разгадывая звуки леса. Цикады и обезьяны над головой, лягушачье кваканье на земле. Температура быстро падает. Палома слегка дрожит – для практически голого и вспотевшего человека холод почти невыносим. Ее зубы невольно клацают друг о друга. Жанета растирает ноги девушки, пытаясь согреть, но вскоре ее собственные израненные пальцы начинают ныть, и она берет их в рот, один за другим, посасывая, чтобы перестали болеть.

Ноги начинает покалывать, руки охватывают судороги, но они сохраняют неподвижность. Они не смеют сдвинуться даже на сантиметр, но наконец Палома не выдерживает и приседает на корточки, чтобы облегчить неудобство. Это движение приводит к легкому шороху листьев, Палома замирает, но уже поздно. Она поднимает голову и видит ноги Брандао в безупречных ботинках военного образца всего в нескольких метрах от них.

– Вылезайте! Обе, очень медленно! – Голос у него низкий и тихий, он привык командовать. Палома поднимает руки, сдаваясь. Когда она начинает вставать, Жанета пытается ее удержать, но Палома уже смотрит Брандао в глаза, дрожит всем телом и умоляет сохранить ей жизнь:

– Это она… – шепчет Палома. – Это она хотела сбежать.

Брандао улыбается, его циничный взгляд едва не искрится, спина прямая, палец на спусковом крючке. Бум! Клик! Бум! Палому жестоко отбрасывает назад, выстрелы едва не разрывают ее надвое. Кровь брызжет повсюду, окатывая Жанету, которая в неверии широко распахивает глаза. Кусочки кожи, кровь и что-то твердое, о чем она даже не осмеливается думать. Она отползает так быстро, как только может, но выглядит это жалко. Брандао быстро настигает ее, тянет за волосы и засовывает ствол винтовки ей в рот. Она чувствует в горле холодный металл, пытается подтолкнуть его языком к щеке.

– Не убивай меня, Жизнь моя, не убивай! – Жанета вздрагивает, задыхаясь. – Посмотри, что ты натворил.

– Я ничего не делал, пташка. Это ты убила ее. Ты хотела убежать – и убила ее. На этот раз плохой парень – это ты.

21

В жизни есть вещи, которые нас меняют. В тот рассвет, в машине, выкурив целую пачку старых сигарет, найденных забытыми в бардачке, слушая пытки, крики, выстрелы и преследование через динамики своего передатчика, я превратилась в новую женщину. Прежняя Вероника, бесстрашная, уверенная в себе, унеслась с дымом, вырывавшимся через щель в окне, к беззвездному небу.