Безмолвный крик

Ранкорн моргнул. Он растерялся. Перед ним стоял не тот Монк, которого он знал.

Уильям наклонился над столом, глядя на него сверху вниз. За тщательно выбритым лицом, за маской самодовольства скрывался человек, самолюбию которого он нанес незаживающую рану. Но почему?

– Прости! – произнес он вслух. – Мне жаль, что я это сделал. Но мне необходимо знать, почему я так поступил. Когда-то мы работали вместе, доверяли друг другу. Плечом к плечу ходили по Сент-Джайлзу и никогда друг в друге не сомневались. Что изменилось? Это из-за тебя… или из-за меня?

Ранкорн так долго молчал, что Монк уже не надеялся дождаться ответа.

За дверью слышался топот ног, обутых в тяжелую обувь, с карнизов на подоконники падали капли дождя. Где-то вдали на улице громыхали колеса, ржали лошади.

– Из-за нас обоих, – ответил наконец Ранкорн. – Можно сказать, все началось из-за пальто.

– Пальто? Какого пальто? – Уильям понятия не имел, о чем идет речь.

– Я купил пальто с бархатным воротником. Ты пошел и купил с меховым, немного лучше моего. Мы собрались поужинать в одном месте.

– Какая глупость, – произнес Монк.

– И я тебе отомстил, – продолжал Ранкорн. – Что-то там случилось у нас с девушкой. Я теперь даже и не помню что. И так пошло цепляться одно за другое, пока настолько не разрослось, что пути назад уже не было.

– И всё? Из простого ребячества? – ужаснулся Монк. – Ты потерял любимую женщину из-за воротника пальто?

От прилива крови у Ранкорна потемнело лицо.

– Не только из-за этого! – возразил он. – Из-за… – Он снова посмотрел на Уильяма разгоряченными злыми глазами; такой прямоты Монк в них никогда не видел. Он понял, что стена между ними сейчас наконец рухнула. – Из-за множества вещей. Ты подрывал мой авторитет среди подчиненных, смеялся надо мной у меня за спиной, подвергал сомнению мои идеи, производимые мною аресты…

Сыщик почувствовал, что снова погружается в пустоту. Он не знал, говорит Ранкорн правду или ищет оправданий.

Как он ненавидел эту слепую, давящую беспомощность! Он ничего не знал! Он сражался голыми руками. И не мог быть таким человеком! Ему не верилось, что это был он; но тогда насколько же его изменил несчастный случай? Или все из-за того, что он принужден смотреть на себя со стороны, как чужой человек, и открывать все новые недостатки?

– В самом деле? – медленно выговорил он. – Но почему ты? Почему я сделал это тебе? Почему не кому-то еще? Что ты мне сделал?

Ранкорн выглядел несчастным и озадаченным; он изо всех сил пытался собраться с мыслями.

Монк ждал. Торопить было нельзя. Одно неверное слово – только одно, – и правда навсегда ускользнет от него.

Подняв голову, Ранкорн посмотрел Уильяму в глаза, но заговорил не сразу.

– Думаю, что… ты меня бесил, – сказал он в конце концов. – Казалось, что у тебя всегда наготове верное суждение и правильный ответ. Тебе всегда везло, и ты никогда никому не уступал. И не прощал ошибок.

Это прозвучало как обвинительное заключение. Он не простил.

– А надо было прощать, – мрачно сказал Монк. – Я был не прав. Мне жаль, что так случилось с Дорой. Теперь я ничего не могу вернуть, но мне жаль.

Ранкорн взглянул на него.

– Тебе в самом деле жаль? – изумленно выговорил он и глубоко вздохнул. – Ты хорошо поработал по делу Даффа. Спасибо. – Этими словами Ранкорн дал понять, что принимает извинения.

Уильяму этого хватило. Он кивнул. Он не мог допустить, чтобы между ними осталась ложь. Она неизбежно разрушит тот хрупкий мостик, который он только что построил такой дорогой ценой.

– Я с ним еще не закончил. Пока нет уверенности в мотиве. Отец сам виноват по меньшей мере в одном изнасиловании в Сент-Джайлзе, а Севен-Дайлз он посещал регулярно.

– Что? – Ранкорн не верил тому, что слышит. – Это невозможно! Этого не может быть, Монк!

– Знаю. Но это правда. У меня есть дюжина свидетелей. Один видел его, перепачканного кровью, в ночь накануне сочельника, когда произошло изнасилование в Сент-Джайлзе, а миссис Кинэстон и леди Сэндон готовы поклясться, что Рис Дафф тем временем сидел вместе с ними за несколько миль от места преступления.

– Мы не обвиняем Риса Даффа в изнасиловании, – хмурясь, напомнил Ранкорн, лицо которого выражало сильное беспокойство. Хороший полицейский, он понимал, что дело осложняется.

Монк не стал с ним спорить. Он не видел в этом необходимости.

– Я тебе обязан, – сказал Ранкорн, покачивая головой.

Уильям кивнул, помялся мгновение, потом извинился и вышел. Он направился домой, чтобы принять ванну и поспать. А потом пойти и все рассказать Рэтбоуну.

Глава 12

Суд над Рисом Даффом начался днем ранее. Зал был заполнен, и еще за час до начала заседания пристав запер двери. Предварительные слушания уже прошли, жюри присяжных выбрали. Судья, красивый мужчина с военной выправкой, то и дело кривившийся от боли, призвал присутствующих к порядку. В зал он вошел, заметно хромая, и несколько неуклюже уселся на свой высокий резной стул, после чего поудобнее устроил ногу.