Безмолвный крик

Замечание Ранкорна казалось нечестным, оно проистекало не из фактов, или не столько из фактов, сколько из его сложного отношения к джентльменам вообще и к Ивэну в частности. В какой-то степени оно объяснялось длительной дружбой Ивэна с Монком и соперничеством между Монком и начальником, годами напряженности и накапливания обид, о которых Монк не мог помнить, а Ранкорн никогда не забывал. Ивэн не знал, с чего все началось, но видел столкновение идеалов и характеров, когда только пришел после несчастного случая с Монком, и он находился здесь, когда разразилась последняя неистовая ссора и Монк оказался изгнанным из полиции. Как и все в участке, Ивэн знал об отношениях между Ранкорном и Монком и, будучи другом последнего, не мог рассчитывать на подлинное доверие со стороны начальника и на то, что может заслужить безоговорочное признание своих заслуг.

– Так что у вас есть? – спросил Ранкорн. Ему надоело молчание Ивэна. Он не понимал его и не знал, о чем думает подчиненный.

– Почти ничего, – печально отвечал сержант. – Лейтон Дафф умер где-то около трех утра, по мнению доктора Райли. Может, чуть раньше или позже. Его забили насмерть, не пользуясь оружием. Молодой Рис Дафф получил почти такие же по тяжести травмы, но выжил.

– Мне это известно. Доказательства, сержант! – От нетерпения Ранкорн сжал ладонь, лежащую на столе, в кулак. – Какие у вас есть доказательства? Факты, предметы, показания, свидетельства очевидцев, которым можно верить…

– Никаких показаний, только найденные тела, – сухо сказал Ивэн. Он даже жалел, что не обладает способностью Монка быстро находить контраргументы. Ему не нравилось, что Ранкорн, человек совершенно заурядный, запугивает его и не выказывает ни малейшего уважения. – Никто не признаётся, что видел этих людей в Сент-Джайлзе – ни вместе, ни поодиночке.

– А извозчики? – спросил Ранкорн, поднимая брови. – Они ведь не пешком туда пришли.

– Ищем. Пока ничего.

– Немного же вы узнали! – Лицо Ранкорна выражало неприкрытое презрение. – Лучше снова займитесь семьей. Присмотритесь к вдове. И пусть ее утонченность не вводит вас в заблуждение. Возможно, сыну известно, какой нрав у матери, поэтому он и испугался до такой степени, что говорить не может!

Ивэну вспомнилось выражение лица Риса, когда тот смотрел на Сильвестру, как он сжался при попытке матери дотронуться до него. Картина получилась отталкивающая.

– Я собираюсь этим заняться, – неохотно сказал он. – А также поближе познакомиться с их друзьями. Рис мог приходить в этот район на свидание с какой-нибудь женщиной, вероятно замужней, а ее родственники вполне могли расценить это как оскорбление.

Ранкорн снова вздохнул.

– Такое возможно, – согласился он. – Что насчет отца? Почему на него напали?

– Потому что он оказался свидетелем, конечно, – уже более уверенно ответил Ивэн.

Начальник тут же недовольно взглянул на него.

– И еще одно, сэр, – продолжал Джон. – Монка наняли для расследования серии жестоких изнасилований в районе Севен-Дайлз.

Голубые глаза Ранкорна сузились.

– Тогда он еще больший дурак, чем я думал! Если и существует безнадежное дело, так это оно!

– У нас имеются сведения, способные помочь?

– Помочь Монку? – изумленно спросил Ранкорн.

– Помочь раскрыть преступление, сэр, – отвечал Ивэн с едва заметной ноткой сарказма.

– Для вас я могу раскрыть его прямо сейчас! – Ранкорн встал. Он был по меньшей мере на два дюйма выше Ивэна и заметно плотнее. – Сколько их там? Полдюжины? – Он принялся загибать пальцы. – У одной пьяный муж. У другой сутенер, проучивший ее за своеволие. По крайней мере в двух случаях – неудовлетворенные клиенты, возможно, тоже пьяные. Еще одна – дилетантка, в последний момент передумавшая и запросившая больше денег, когда было уже поздно. И, вероятно, последняя сама напилась, упала и не помнит, что случилось.

– Я не согласен, сэр, – холодно возразил Ивэн. – Полагаю, Монк способен отличить женщину, которую изнасиловали и избили, от той, что напилась и упала.

Ранкорн сердито посмотрел на него. Он стоял возле книжной полки, заполненной томами в сафьяновых переплетах по фундаментальным областям знания, включая философию.

Ивэн умышленно назвал имя Монка и намекнул на его талант сыщика, значительно превосходящий способности Ранкорна. Сержант злился и использовал оружие, которое оказалось под рукой. Но даже сейчас он не переставал размышлять о том, с чего началась вражда этих двух людей. Неужели все объясняется только разницей в характерах и убеждениях?

– Если Монк думает, что сможет доказать изнасилование полудюжины проституток, работающих в СевенДайлз по совместительству, то он растерял последние мозги, – сказал Ранкорн уже с чувством удовлетворения, а не злости. – Я знаю, что, уйдя отсюда, он остался не у дел. Подумаешь, частный сыщик! Он не годился ни на что, кроме службы в полиции, а теперь даже для этого не годится. – Глаза его довольно блестели, на губах появилась кривая улыбка. – Он докатился, наш Монк, раз занимается проститутками из Севен-Дайлза! И кто собирается ему платить?