Безмолвный крик

– О, конечно, нет! – воскликнула Эстер, на секунду оживляясь. – Живут они на Эбери-стрит. Мистер Дафф состоял старшим партнером в конторе по сделкам с недвижимостью. Я понятия не имею, что они делали в Сент-Джайлзе. Это одна из загадок, над которой бьется полиция. Кстати, расследование ведет Джон Ивэн. Мне странно делать вид, словно мы с ним не знакомы.

– Уверен, так лучше, – согласился Рэтбоун. – Жаль, что у вас столь неприятный случай. – Слуга оставил графин с вином, и Оливер предложил Эстер попробовать; она согласилась, он налил полный бокал, передал ей, а затем поднес свой к губам в безмолвном тосте.

– Полагаю, у вас многие случаи так или иначе оказываются тяжелыми?

Раньше она об этом не думала.

– Да… наверное, многие. Либо пациент очень болен и видеть его страдания почти невыносимо, либо болен не очень, и я, не сталкиваясь с трудностями, не чувствую себя по-настоящему нужной. – Неожиданно Эстер рассмеялась – на этот раз весело. – На меня не угодишь!

Рэтбоун наблюдал, как огонь просвечивает сквозь вино в бокале.

– Вы уверены, что хотите продолжать работу по уходу за больными? Рассмотрим идеальную ситуацию: не будь нужды в заработке, разве вам не захотелось бы заняться больничной реформой, как вы раньше намеревались?

Эстер замерла, глядя на граненый хрусталь бокала в своих руках. В камине потрескивали пылающие поленья. Рэтбоун не смотрел на нее. Быть может, в его словах нет никакого скрытого смысла? Нет… конечно, нет! Даже смешно думать об этом. Это на нее так подействовали тепло камина и вино.

– Я не думала об этом, – ответила она, стараясь говорить легко и беззаботно. – Боюсь, реформа окажется весьма медленным процессом, а я не обладаю влиянием, чтобы заставить кого-то слушать меня.

Рэтбоун поднял голову и посмотрел на нее своими мягкими, почти черными в свете люстры глазами.

Эстер тут же прикусила язык. Фраза прозвучала так, словно она намекала на превращение во влиятельную особу через… через… А может, и не прозвучала. Меньше всего она думала про это. Это было бы не просто смешно, но и грубо! Эстер почувствовала, что у нее горят щеки.

Встав из-за стола, она отвернулась. Надо побыстрее что-то сказать, но слова должны быть правильные! Спешкой можно лишь усугубить ситуацию. Наговорить лишнего так легко…

Оливер поднялся вслед за Эстер и сейчас стоял сзади; он находился к ней ближе, чем когда они сидели за столом, и она остро ощущала его присутствие.

– Такими талантами я не обладаю, – сказала мисс Лэттерли, тщательно взвешивая слова. – Они имеются у мисс Найтингейл. Она блистательная администраторша и спорщица. Умеет добиваться своего, убеждать людей в своей правоте и никогда не сдается…

– А вы? – с усмешкой в голосе произнес Оливер. Эстер уловила интонацию, но не оглянулась.

– Конечно, нет, не сдаюсь.

Можно было этого не говорить: у них имелись общие воспоминания, подтверждающие, что Эстер говорит правду. Они вместе сражались против лжи и насилия, суеверия, страхов и невежества. Лицом к лицу встречались со всякого рода силами тьмы и если не могли предотвратить трагедию, то по крайней мере прокладывали дорогу правосудию. Единственное, чего они никогда не делали, – не сдавались.

Теперь Эстер повернулась к нему лицом. Оливер стоял всего в ярде от нее, но она уже знала, что он сейчас скажет, и даже улыбнулась в ответ на его усмешку.

– Я выучила некоторые уловки, подмеченные у бывалых солдат. Предпочитаю сама выбирать поле боя и сражаться своим оружием.

– Браво, – негромко ответил он, изучающе глядя на нее.

Секунду Эстер еще стояла, затем подошла к столу и села, отметив, как необычайно эффектно легли складки юбок. Она чувствовала себя элегантной и женственной, оставаясь при этом сильной и решительной. И все еще ощущала его взгляд, но теперь он не вызывал у нее неловкости.

Вошедший слуга объявил первую перемену блюд.

Рэтбоун утвердительно кивнул; блюда внесли и разложили по тарелкам.

Эстер улыбалась ему через стол и чувствовала легкий внутренний трепет, удивительно теплый и приятный.

– Что это за дела, не требующие расследования, которыми вы занимаетесь? – спросила она. На секунду на ум пришел Монк. Мог ли Рэтбоун намеренно выбрать дела, где его помощь не требуется? Или думать так неприлично?

Оливер опустил взгляд в тарелку, будто тоже вспомнил о Монке.

– Гражданский иск об отцовстве, – ответил он со слабой улыбкой. – Там действительно почти нечего доказывать. Дело в основном сводится к ведению переговоров, а их цель – не допустить скандала. Упражняемся в дипломатии. – Он снова поднял на нее искрящийся смехом взгляд. – Прилагаю усилия, чтобы с достаточной точностью определить обоснованность взаимных претензий, умерить аппетиты и предотвратить начало боевых действий. Если преуспею, то вы никогда не услышите про это дело. Просто произойдет передача очень крупной денежной суммы. – Рэтбоун пожал плечами. – Если же нет, разразится самый громкий скандал со времен… – Он вздохнул и состроил скорбное лицо, едва удерживаясь от смеха.

– Со времен принцессы Гизелы[8], – закончила за него Эстер.