Безмолвный убийца

— И очень вовремя. Мы заявили, что Карсон станет последней жертвой и мы близки к его задержанию, — сказала Лили.

— Нам бы следовало раньше догадаться о переодевании, — хмуро заметил Кеннет. — Предыдущая жертва была лесбиянкой, мы об этом знали. Мы могли бы сообразить, что она не подпустит к себе странного мужчину, да еще возле бара для сексуальных меньшинств.

— Проклятье, ты все делал правильно… — начала Лили.

— Все или не все, но мы его не поймали… — прервал ее Кеннет.

— Но он обложен со всех сторон.

— Это лишь наши жалкие надежды, — вздохнул Кеннет.

Лили принялась завязывать узел на галстуке, и перед ее глазами оказалась полинезийская женщина с обнаженной грудью.

— Совершенно безумный галстук, — покачав головой, проворчала она.

— Береги буфера, — сказал Кеннет, хлопнул себя по коленям и рассмеялся собственной шутке, а Лили закатила глаза.

— Ты разыграл меня, когда говорил о Гогене и Кристиане Диоре, — напомнил Лукас Кеннету и повернулся к Лили. — Он меня убеждал, что они были партнерами по производству галстуков.

Лили рассмеялась, а Кеннет спросил:

— А откуда ты узнал, что это не так?

— Проверил, — ответил Лукас. — Гоген умер в тысяча девятьсот третьем году. Он был связан с символистами.

— Если бы ты знал, кто такие символисты, то давно бы достиг процветания.

— Они использовали цвет для воздействия на эмоциональную и интеллектуальную сферы, — сказал Лукас. — И в этом заключен глубокий смысл. Некоторые камеры в тюрьмах выкрашены в розовый цвет жевательной резинки именно по этой причине. Цвет помогает успокоить человека.

Кеннет с удивлением посмотрел на Лукаса.

— Проклятье, мне это и в голову не приходило.

— Картер заверил меня, что вы возьмете Беккера в ближайшие три дня, — сказал Лукас.

— Придурок. Именно из-за таких разговоров у нас и возникают проблемы, — проворчал Кеннет. — Да, скоро мы должны до него добраться, но я бы не стал утверждать, что нам удастся уложиться в три дня. Если у него есть вода и пища, он может затаиться.

— И все-таки…

— Думаю, недели нам хватит, — сказал Кеннет. — Он сломается. Мне лишь остается надеяться, что я все еще буду работать в полицейском департаменте, когда это произойдет. Все сильно напуганы. Да еще эти отвратительные фотографии — неудача в Новой школе перед ними меркнет.

— Все думают, что копы… — начал Лукас.

Но Лили покачала головой.

— Дело не в простых гражданах, а в политиках. Обычные люди понимают, что невозможно сразу поймать этого типа; во всяком случае, так думает большинство. Но власти считают, что они должны что-то делать, поднимают шум и угрожают нам увольнением.

— Ммм. Неделя, — сказал Лукас. — Это большой срок для мелких политиканов.

— Торопишься домой? — спросил Кеннет.

— Нет, я получаю удовольствие. И хочу находиться здесь, когда вы его арестуете.

— Или прикончим, — сказал Кеннет.

— Как получится.

Лили встала со стула, потянулась и взъерошила волосы Кеннета.

— Давай пойдем и посмотрим на реку.

— Боже мой, эта женщина не знает усталости, а у меня больное сердце, — пожаловался Кеннет.

Лукас, слегка смутившись, встал и направился к двери.

— Увидимся завтра, ребята…

В отеле его поджидала записка от Фелл:

Позвони мне, когда вернешься, до часа ночи.

Лукас держал листок в руке, пока поднимался на лифте к себе в номер. Потом бросил его на тумбочку и пошел в ванную. Он умылся и, пока стекала вода, стал рассматривать себя в зеркало.

У него были многолетние отношения с женщиной, родилась дочь. Теперь, оглядываясь назад, Лукас понимал, что их связь основывалась лишь на общем цинизме. Дженнифер работала репортером, слишком много времени проводила на работе, стремительно приближаясь к истощению физических и духовных сил. Ребенок стал для нее путем к спасению.

С Лили его связывали более короткие, но весьма напряженные отношения. Брак Лили распадался; возможно, у них все могло сложиться по-другому, живи они в одном городе и будь у них больше общего. Получилось иначе, и обоих до сих пор преследовало чувство вины.

У Лукаса было немало других романов, коротких и длинных, счастливых и не очень. Большинство женщин, с которыми он встречался, до сих пор хорошо к нему относились, впрочем, они его немного опасались — их уже опалил огонь. Но Лили и Дженнифер всегда занимали особое место.

Фелл была одной из «других». Тоскующая, привлекательная и одинокая. Если бы их связь стала постоянной, они бы свели друг друга с ума. Он вытер лицо грубым гостиничным полотенцем и вернулся к кровати. Сел, поднял трубку и некоторое время с улыбкой смотрел на телефон. В течение года Лукаса не оставляло ощущение, что он находится под водой: все тихо, безмятежно, он выпал из привычного ритма. Нью-йоркские полицейские помогли ему подняться на поверхность, а Фелл вернула к нормальной жизни в других аспектах. Он набрал номер. Она ответила после второго гудка.

— Это Лукас.

— Кеннет знал, что это сделал ты, но я набрала немало очков благодаря истории с переодеванием, — сразу начала Фелл. — Мое имя прозвучало в телевизионных новостях, а также появилось в «Таймс» и «Пост». Такие вещи всегда полезны.