Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен

Меня охватила невыносимая тоска от предвидения собственного конца. В полнейшем потрясении я возложил на хладный камень турнирный шлем Брэндона — множество раз, забыв закрыть забрало, я глядел на него… Господи, мысленно я еще видел своего друга могучим, несущимся на меня рыцарем… Но он лежал теперь, скованный смертным сном.

— Он дорожил рыцарским гербом, дорожил этим шлемом. Отныне и вовеки он будет увенчивать сей каменный столп. Такова моя воля.

И, покоясь на вершине столпа, шлем Чарлза будет свидетелем того, как меня опустят в соседний склеп.

Нет-нет. Мне все еще не верилось… Я не мог пока постичь этого…

По знаку Кранмера могильщики выступили вперед, чтобы подкатить дроги к зияющей могиле. Плиты пола аккуратными рядами возвышались по ее краям, но взор притягивала глубокая темная бездна.

Кранмер дважды обошел вокруг гроба, окропляя его святой водой и окуривая ладаном. Смертное ложе Брэндона поблескивало росой в туманной дымке, как летнее утро.

Аккуратно и ловко гроб освободили от парадных украшений — бархатных покровов, знамен и цветов — и поставили у края дыры. Могильщики знали свое дело. Они действовали слаженно и сноровисто. Они знали, как пропустить веревки под гробом, не повредив сусального золота и герцогских гербов, и опустили его осторожно и мягко.

— «Всемогущий вечный Боже, обещавший в Сыне Своем прощение грехов и спасение от смерти вечной, укрепи нас Духом Своим Святым. Тебе, Господи, ведомы тайны сердец наших: не закрой милосердный слух Твой от молитвы нашей: но сохрани и избави нас, всесвятой Господи, вечный судия, от страданий в наш последний час, ибо любая смертная мука нисходит от Тебя».

Кранмер стоял на краю ужасной ямы.

— «Я в страхе и трепете перед грядущим днем гнева Божия, Судным днем. Тот день будет днем гнева, печали и напастей: день великого и высочайшего смятения. Избави меня, о Господи, от вечной смерти в тот Судный день: когда Гнев Божий сотрясет небо и землю».

А для Брэндона тот день настал. Ему уже выпало испытание — должно быть, прямо сейчас он отбывал ниспосланные ему наказания. Возможно, корчась в агонии, кричал он в чистилище, моля о прекращении мучений, — пока мы, смертные, пребывая в крайнем невежестве, созерцали последнее пристанище его бренных останков.

— «Не введи нас во искушение, — монотонно бубнил Кранмер „Отче наш“, — но избави нас от лукавого, от адских врат… — Он окропил святой водой гробовую темницу, темную могильную келью. — Спаси, Господи, душу его. И да упокоится он с миром».

Вперед выступил почтенный могильщик и бросил в могилу лопату комковатой земли. Спустя мгновение снизу донесся гулкий отзвук.

— «Боже, Податель вечного милосердия и прощения! Смиренно молим Тебя о душе раба Твоего, Чарлза Брэндона, герцога Суффолка, коего ныне призвал Ты от мира сего, да не предашь ее во власть врага и не забудешь ее вовеки, но повелишь святым Твоим ангелам принять ее и ввести в райскую обитель, дабы веровавшая в Тебя и на Тебя уповавшая душа его не подверглась мучениям адовым, но получила вечное блаженство»[54].

Прекрасная молитва. Обнадеживающие слова. Но имел ли Брэндон подлинную связь с Господом? Мы никогда не говорили о его вере. И то была моя вина, мой грех, ибо я не поделился с ним светом Христа. Я нашел путь к Святому Духу, но скрывал его в собственной душе, и все наши разговоры сводились к обсуждению военных кампаний, любовных страданий и прочих мирских дел.

Я отправил Брэндона в ад, если только другая, более праведная душа не привела его к любви Христа. Ибо недостаточно одних рыцарских подвигов, если не содеяны они во славу Господа. А Брэндон совершал их ради земных владык.

Если ты нашел истину, но не поделился ею с ближним своим, то на тебе лежит смертный грех! О господи!

«Прости меня, Чарлз! — взмолился я. — Я не знал… и я не всегда понимал, каким знанием обладаю. Даже сейчас я сомневаюсь в том… что есть истинный путь, а что есть посягательство на личную жизнь».

Кранмер стоял на краю могилы.

— «Поелику Богу Всемогущему в премудрости Своей угодно было призвать нашего дорогого брата к Себе из жизни сей, мы предаем его тело земле, из коей оно и было взято. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху: в надежде на воскресение к жизни вечной во Христе Иисусе. Ибо Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших, и мы знаем, что Он и нас воскресит, и наши смертные тела станут подобны Его славному телу».

Домашние камергеры герцога вышли вперед, сломали свои жезлы и бросили их в яму, показывая, что их хозяин ушел навеки.

Могила была готова. Пора засыпать ее.

— Давайте теперь помолимся, как учил нас Христос, — заключил Кранмер, и все собравшиеся вторили ему, читая «Отче наш».

* * *