Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает

Однако тупое упрямство не было исключительной привилегией сотрудников Службы безопасности Израиля. Моссад преуспевал в этом не меньше. Через несколько лет в России и в Израиле были назначены представители Моссада и Службы внешней разведки России. Представитель Моссада в Москве сопровождал директора СВР, когда тот приехал с визитом в Израиль. Высокий гость разместился в гостинице «Шератон» в Тель-Авиве как раз напротив посольства России. Когда представитель Моссада в Москве заехал утром за делегацией, чтобы отвезти ее на встречу, глава СВР сказал, что должен на несколько минут заскочить в посольство, и израильский представитель зашел с ним. После завершения визита его вызвали на разбор к начальнику отдела безопасности Моссада, поскольку он нарушил инструкции работников разведывательного сообщества и вошел на территорию российского посольства, не получив предварительного разрешения на это. Тот поинтересовался, а в чем проблема. Ему объяснили, что посольство является территорией России, работникам Моссада запрещено появляться на территории России без получения предварительного разрешения Отдела безопасности Моссада. Немного ошалевший, он напомнил своему собеседнику, что служит в России и постоянно находится на ее территории. Это не помогло, и он получил выговор за нарушение инструкций по безопасности.

30

В одну из пятниц в декабре 1988 года я, как обычно, работал в своем кабинете в Тель-Авиве, когда вдруг мне позвонили и сообщили о происшествии, видимо, уголовном, которое произошло в СССР на Северном Кавказе. Преступники то ли вместе с заложниками, то ли без них летят на самолете по направлению к Израилю. Вместе с одним из работников «Натива» я тут же выехал в аэропорт Бен-Гурион. В аэропорту мы быстро нашли место, где находилась группа, занимавшаяся этой проблемой. Когда я вошел в комнату, то увидел там представителей армии, полиции и Службы безопасности. Во главе стола сидел Эхуд Барак, который координировал все действия. Увидев меня, Барак сказал без лишних предисловий: «Яша, ты присоединяешься к профессору Ариэлю Мрари. Вы будете группой по переговорам с угонщиками». Я много слышал о Мрари. Он был одним из самых уважаемых психологов, и не только в Израиле, и часто отвечал за переговоры с террористами. Присутствующим, которые не были знакомы со мной, Барак объяснил: «Яша лучше всех знает русских». Посоветовавшись между собой, мы с Мрари подготовили план переговоров с угонщиками. По информации, полученной от советской стороны, на борту самолета не было заложников, только экипаж и угонщики. Для меня, для «Натива», для Израиля было важно убедиться, что угон и его участники не имели никакого отношения к евреям. Хоть и прошло много времени, но еще было свежо в памяти «ленинградское самолетное дело», попытка угона самолета евреями, которая закончилась известным Ленинградским процессом. Поэтому было необходимо убедиться, имеет ли этот угон отношение к евреям вообще или к евреям, желающим выехать в Израиль. И если нет сомнений, что дело исключительно уголовное, то дело будет решено на государственном уровне.

Самолет приближался. Мрари, я и еще несколько человек выехали к диспетчерской башне. Мы поднялись, там же находился министр обороны Ицхак Рабин, заместитель начальника Генштаба Эхуд Барак и генерал-майор Амнон Липкин-Шахак, начальник Управления военной разведки Генштаба. Связь с самолетом была установлена, и диспетчерская начала говорить с экипажем. Мы слышали пилота, он говорил на довольно плохом английском. На протяжении полета мы не говорили с угонщиками. Пилот получил указания по поводу захода на посадку. Рабин произнес: «Если угонщики неевреи и дело чисто уголовное, то преступников и самолет нужно будет вернуть». Мы быстро спустились с башни, сели в машину и поехали к месту посадки самолета. Липкин-Шахак сказал мне: «Яша, подойди к самолету и выясни, что это за люди».

Я направился к самолету, и вдруг как из-под земли появились два парня из Службы безопасности, Бен-Ами и Шрага Крайн, который работал с нами в Москве и которого я хорошо знал. Когда дверь самолета открылась, там появился человек с «Калашниковым». Он спрыгнул вниз, подошел к нам и, глядя с подозрением и не спуская рук с автомата, спросил по-русски с сильным кавказским акцентом: «Где мы?» «В Израиле», – ответили мы. «А тогда чего ты говоришь по-русски?» – спросил он недоверчиво. Я вытащил свои водительские права и показал их ему. «Видишь? Здесь написано на иврите, на языке евреев. Вот тут в углу звезда Давида, еврейский символ. Это мое удостоверение личности. Израильское. В России таких нет». Удостоверение, вероятно, убедило его. На его лице появилась улыбка, и он опустил автомат.