Безобразная Эльза

Гипнотизирую экран мобильника. И на хера я подписал, что я Евгений? Чувствую себя полным кретином. И продолжаю гипнотизировать…

Ответ прилетает через восемь минут. Бесконечных минут! За которые в мою голову какая только херня не внедрилась.

«Всё хорошо, Женя, я дома».

И спустя минуту очередное входящее:

«Честное слово!»

Она бы ещё «Честное пионерское» написала! Но ловлю себя на том, что лыблюсь, как идиот. Одним головняком стало меньше, и на сегодня можно расслабиться. А завтра… Завтра она никуда не сбежит!

Звоню Кирюхе и каюсь, что до сих пор не у него. Обещаю приехать к нему в больницу на всю ночь. Ну, а что?! Его палата по комфорту не уступает моей спальне, и диван там отличный. И сейчас мне очень нужен мой здравомыслящий брат.

Немного поразмыслив, набираю буйномыслящему и перехожу на громкую связь, оберегая уши.

– О, Жека! А я сегодня благобухаю! Давай к нам!

– Геныч, ты охренел? У тебя ж завтра бой!

– Отбой, брат! Боец неожиданно обос*ался!

– И я его понимаю…

– Да ни хрена ты не понимаешь, у пацана реально острая диарея приключилась. Как не ко времени-то, а! Я ж почти на мели! Да ладно, похер! А мы тут Максимушку сватаем, тебя вот не хватает!

Геныч рассказывает историю стремительной любви Макса к соседке, которую я слушаю вполуха и думаю, какого хера я не снёс заставку сегодня утром, когда Макс обратил на неё внимание?

– Жек, ну ты что, едешь? – трубит уже неслабо поддатый Геныч.

– Не, я к Киру, хавчика ему куплю.

– Какого хавчика? Я ему сегодня домашних харчей навёз, как на именины! Так что вы там обожрётесь. О, кстати, я сегодня в «Ашане» на парковке его малышку-ниндзя видел. Такая цыпа, я тебе скажу, – на козе не подъедешь! Я к ней чуть ли не с объятиями, со всем русским радушием, а она нос задрала и типа не узнала меня! Чёт я обиделся, Жек! Я ж не в курсе их самурайских обычаев и по-японски, кроме «хуясе», ничего и не знаю.

– Придурок ты, Геныч, – начинаю ржать, – она так-то русская, а залётный папаша – не факт, что самурай. Может, кореец или таец…

Сигнал сообщения заставляет мой взгляд прилипнуть к экрану, хотя тупо ждать от Эллы очередное «Честное слово».

Но это и не Элла. Стиснув челюсти, я перечитываю текст и мне дико хочется жёстко отпиZдить эту суку.

69 Элла

Взгляд синих любимых глаз прожигает позвоночник, и я считаю шаги, торопясь свернуть по коридору за угол и укрыться хоть ненадолго...

– Потом ко мне поедем, – догоняют меня слова Жени.

Это он мне? Поворачиваюсь… Ну, а кому же ещё? Улыбается… Уверенный. Красивый. Сильный. Куда сильнее меня. Я улыбаюсь ему в ответ… Ох, Женька, могу ли я сопротивляться, когда ты смотришь вот так? Как же легко подчиняться тебе, забыться с тобой, раствориться и пропасть в твоих объятиях.

Скрывшись от острого взгляда, я обессиленно прислонилась щекой к стене, охлаждая пылающую кожу, выравнивая дыхание. Успокаивая себя... и не успокаиваясь.

Пусто... Без тебя так пусто внутри и можно вдыхать глубоко, заполняя пустоту живительным кислородом. Отдышаться немного, остыть... Чтобы снова в самое пекло! Туда, где заходится сердце… Пылают лёгкие, сжигая воздух… Болезненно и сладко стонут напряжённые мышцы… Где под жаркими поцелуями плавится моя воля…

Где так много тебя, Женя!.. И как ничтожно мало меня рядом с тобой…

Громыхая пустым ведром, мимо очень величественно прошествовала уборщица Вера. Промелькнула отстранённая мысль, что баба с пустым ведром – это нехорошая примета... И дурная примета внезапно сбилась с шага и обернулась, вперив в меня колючий неприязненный взгляд.

– Здравствуйте, – прошептала я чуть слышно и кивнула женщине. Хотя утром мы уже здоровались.

Вера, мнящая себя вторым человеком в компании (после Александра Андреевича), подозрительно сощурилась и поджала губы, даже не думая желать мне ответного здравия. «Не узнала», – догадалась я, краснея и ругая себя за растрёпанный внешний вид.

– От Женьки, небось, вывалилась? – бесцеремонно поинтересовалась женщина, подперев кулаком крутое бедро. – Ты смотри-ка, опять кобель за старое принялся! И ведь не стыдно молодым девкам свои щипаные курицы ему носить. А ему-то чего? Ему почёт! Но вы-то, мокрощелки, как только срамоты своей не видите?

Господи, что она несёт?! И не старая ведь женщина! Как же так можно?! От стыда захотелось зажмуриться и исчезнуть. Но Вера, заметив моё смущение, воодушевилась и разошлась ещё громче. А во мне вдруг поднялась такая волна ярости, что захотелось немедленно напялить на голову скандальной тётке ведро и настучать сверху.

– Немедленно закройте свой рот и отправляйтесь чистить туалеты, – я сделала шаг от стены, и женщина опасливо отступила назад, выставив перед собой железный инвентарь. Её лицо исказилось злобой.

– Ах ты, шалава кривая, думаешь, если на твою рожу кто-то позарился, так ты теперь важная птица стала? Да я вот сейчас ведром-то как на*бну и...

– И будешь кувыркаться в этом ведре до первого этажа, – прорычала я и решительно пошла на Веру.