Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

Джованни ди Биччи де Медичи не являлся исключением. Он был первым членом семьи, достигшим реального богатства, и вошел в «ближний круг» флорентийской политики почти в порядке вещей. В правительство его ввел дальний родственник Вьери ди Камбио. В 1408 и 1411 г. Джованни избирался членом Синьории, а в 1421 гг. стал гонфалоньером справедливости. В Синьорию он попал в очень важный момент. В конце XIV – начале XV в. Флоренция вошла в эпоху, которую стали называть политикой консенсуса. Хитроумные конституционные изменения после восстания чомпи привели к консолидации позиции относительно небольшой группы сверхбогатых семейств, превратив их в правящий класс. Группа эта состояла преимущественно из торговых банкиров, объединенных общими интересами и общей войной против Милана. На сей раз эта группа была более четко определена и сплочена. И поскольку она располагала широкой поддержкой, жестким выборным контролем и сложными сетями социального контроля, режим, установленный правящей элитой, был во многих отношениях значительно стабильнее, чем все то, что существовало во Флоренции раньше. О многом говорит рассказанная Кавальканти история патриция Никколо да Уццано, который проспал большую часть дебатов по внешней политике, а потом неожиданно проснулся и предложил политику, которую он уже обсудил с «другими влиятельными людьми» и которая была единогласно принята без дальнейших обсуждений.⁷² «Консенсус» – и внутри класса патрициев, и между элитой и теми, кто занимал более низкое положение – стал нормой жизни: все чувствовали себя вовлеченными в процесс управления городом, а лидерская группа твердо верила в стабильность своей гегемонии. Настолько велика была уверенность этой патрицианской элиты, что она сознательно пропагандировала образ единой и гармоничной Флоренции, процветающей под правлением «лучшего» класса людей. В «Восхвалении города Флоренции» (Panegyric to the City of Florence) (1403–1404) Леонардо Бруни утверждал, что «во Флоренции всегда случалось так, что взгляды большинства полностью совпадали с взглядами лучших граждан города».⁷³

Джованни ди Биччи, однако, не стремился слишком глубоко вникать в политический процесс. Он был занят собственными делами и отличался склонностью к уединению. Он стремился максимально отдалиться от грубых и несдержанных политических дебатов и всегда старался держаться в тени. Избрание приором и гонфалоньером он принял после серьезных раздумий и старался не принимать участие в консультативных совещаниях (praticbe). На смертном одре он говорил сыновьям:

Не давайте советов, но свободно высказывайте свое мнение в беседе. Остерегайтесь ходить во дворец Синьории, ждите, пока вас пригласят. А когда вас пригласят, делайте то, что вас просят. И никогда не проявляйте гордости тем, что вы получаете много голосов… Избегайте… политических противоречий, и всегда держитесь в тени…⁷⁴

Он всегда говорил, что, имея выбор, предпочел бы вообще держаться подальше от политики.

Впрочем, Джованни ди Биччи не был стеснительным мизантропом. Напротив, его можно было назвать весьма хитроумным реалистом. Несмотря на риторические заявления о единстве и гармонии, к тому времени, когда он был вынужден в первый раз войти в правительство, между флорентийскими патрициями возникли глубокие разногласия. Хотя богатейших граждан города объединяли некоторые общие интересы, было совершенно очевидно, что этого недостаточно для поддержания длительного согласия внутри правящего класса. У них могли быть общие цели, но это не означало, что у них есть согласие относительно методов достижения этих целей или нет других, более важных, но противоречащих друг другу целей.

Конфликт был неизбежен. Конкуренты в экономической сфере быстро становились политическими противниками. По мере формирования новых фракций политические споры перерастали в гражданские беспорядки, которые возвращали город в мрачные времена начала XIV в. Ставки были высоки, и борьба велась жестко, если не жестоко. В середине 1390-х гг. Мазо дельи Альбицци и Ринальдо Джанфильяцци сумели установить контроль над Синьорией и сразу же добились изгнания своих соперников Филиппо Бастари и Донато Аччайуоли. Лишь в 1400 г. их «заговор» был раскрыт.⁷⁵ Двух членов семьи Риччи обвинили в организации заговора с целью убийства руководителей фракции Альбицци-Джанфильяцци. Об этой драме живо рассказывает неизвестный флорентийский хронист. Аналогичные «заговоры», изгнания и конфискации происходили и впоследствии, когда Альбицци всеми силами старался не допустисть своих соперников к контролю над правительством.