Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

Благодаря проповедям францисканцев строгого правила, подобных Бернардино да Фельтре, жесткий антисемитизм нарастал. Сдержанная толерантность прошлого уступила место острому желанию запугивать и унижать евреев почти ритуальным образом. Многие христиане считали «забавным» мучить евреев гротескно публичным образом. В XIV в. евреи являлись неотъемлемой частью ежегодного римского карнавала.⁴⁰ Они были обязаны платить специальный налог искупления за предательство и казнь Христа. Но ко второй половине XV в. антисемитские настроения стали настолько сильными, что в 1466 г. папа Павел II решил изменить характер участия евреев в программе карнавала. Вдоль виа Лата (ныне Корсо, то есть «Бега») устраивались забеги на 500 метров. По приказу папы было устроено специальное состязание – для евреев. «Участники» должны были бежать босиком, в одном лишь тонком жилете, напоминающем современную футболку. Чтобы зрители-христиане не заскучали, за несколько часов до забега евреев насильственно кормили – во время забега им становилось плохо, а некоторые даже теряли сознание. Шли годы и фантазия устроителей подобных развлечений развивалась вместе с ними. В 1570-е гг. англичанин, посетивший Италию, писал:

Евреи бежали почти обнаженными… И всю дорогу [римские солдаты] скакали за ними на своих огромных конях. Они были вооружены железными пиками с острыми наконечниками… и постоянно подгоняли евреев, коля их в обнаженные спины… А потом я увидел сотню мальчиков… и они… бросали камни в бедных евреев.⁴¹

Самое тревожное заключалось в том, что ужасные эпизоды публичных унижений были всего лишь цветочками.

Антисемитизм эпохи Ренессанса был бочкой с порохом. Достаточно было мельчайшей и глупейшей искры, чтобы Европа превратилась в пылающий ад жестокости и насилия. Истерия, подпитываемая рассказами о странных ритуалах и еретических убеждениях, была настолько сильна, что насилие могло в любой момент выплеснуться на улицы городов. Саломоне еще повезло, что он потерял всего лишь состояние. Но ближе к концу XV в. периодические всплески открытой агрессии превратились в систематическое преследование.

Незадолго до Пасхи 1475 г. (спустя 34 года после процесса Саломоне) в Тренто пропал двухлетний христианский мальчик Симон. Родители были в ужасе.⁴² Начались поиски. Когда в пасхальное воскресенье тело маленького Симона было обнаружено в подвале дома еврейской семьи, трагедия переросла в настоящее безумие. Обвинения, получившие название кровавого навета, были распространены в Европе еще с начала XII в. Наслушавшись на Страстной неделе откровенно антисемитских проповедей Бернардино да Фельтре, отец Симона решил, что евреи похитили его сына, убили и выкачали из него кровь, чтобы использовать в неких неизвестных ритуалах Песаха. Жители города были готовы поверить этим обвинениям, поскольку в душах жил страх перед ритуальными убийствами, совершаемыми евреями. Свою роль сыграли и проповеди Бернардино да Фельтре. Естественно, что городские власти сразу же открыли антисемитскую кампанию. Были арестованы 18 евреев и еще пять женщин. Их обвинили в ритуальном убийстве. Мужчин несколько месяцев пытали. В конце концов не силах терпеть страшные муки они «сознались» в преступлении. 13 из них были сожжены на костре.

Маленького Симона позднее канонизировали, и Церковь делала все, чтобы развивать и пропагандировать его культ. Почти сразу же аналогичные преследования евреев развернулись во многих городах Апеннинского полуострова. Как это часто случалось с «кровавыми наветами» в прежние века (особенно в Германии), «мученичество» Симона послужило оправданием всех страхов, которые францисканцы, подобные Бернардино да Фельтре, упорно вселяли в души легковерного населения. Печальное событие послужило поводом для жестокого и открытого преследования евреев. Трагическая история, произошедшая в Тренто, часто становилась сюжетом для картин и иллюстраций (например, «Мученичество Симона Трентского» Гандольфино ди Рорето д’Асти [Израильский музей, Иерусалим]), и это доказывает, что убежденность в преступности еврейских «еретиков» жила в мозгу каждого христианина. Произведения искусства становились гарантией того, что антисемитизм может быть почти священным, как вопрос веры. Превентивное насилие считалось вполне разумной мерой и встречало всеобщее одобрение.