Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

Хотя в эпоху Ренессанса итальянцы имели весьма туманное представление об Африке за Сахарой, их общение с Черным континентом и знания об Африке и ее народах значительно расширилось. Путешественники возвращались с горами новой информации. Записки о путешествиях по Африке пользовались огромной популярностью. «Навигация» (Navigazioni) Ка’да Мосто стала настоящим «бестселлером».¹⁰ Несмотря на то, что в книге Ка’да Мосто есть несколько старых легенд, автор дает поразительно подробные описания увиденного. В основном его наблюдения были особенно выгодны для купцов. Рассказывая о двусторонней торговле золотом и солью между королевством Сонгей (на территории Мали) и Марокко, Тунисом и Египтом, он живо описывает жару и сушь, царящую в рыночных городах Тимбукту, Тегаха и Оудан. Читателей увлекало яркое описание берберских караванов, медленно бредущих через Сахару. Очень точно и подробно автор описал королевство Волоф (Сенегал). Впервые европейцы узнали о незнакомых обычаях танцах и способах ведения сельского хозяйства. Поразительна точность наблюдений Ка’да Мосто в области топографии, флоры и фауны. Своим читателям он рассказал о реках Сенегал и Гамбия, об африканских слонах и гиппопотамах, о множестве незнакомых растений и цветов, которые он открывал для себя практически ежедневно.

Но даже те итальянцы, которые сами не путешествовали и книгами не увлекались, все чаще сталкивались с жителями тропической Африки. После путешествия Альберто да Сартеано «торговля черными рабами стала для Италии весьма доходным делом».¹¹ Хотя это событие положило начало «одному из самых ужасающих и постыдных эпизодов мировой истории», но в то же время оно дало возможность итальянцам близко познакомиться с чернокожими африканцами. Португальские корабли все чаще стали привозить рабов в портовые города Ливорно, Венецию и Геную. Богатые жители этих городов с удовольствием приобретали черных рабов. Несмотря на то что Церковь запрещала рабство, флорентийские банки, всегда остро чувствующие возможность прибыли, активно занимались работорговлей. Поскольку спрос на цветных рабынь (а порой и рабов) был велик, то банки не чурались подобной деятельности. В июле 1461 г. деловой партнер банка Камбини Джованни Гвидетти сообщил, что в Ливорно прибыл португальский корабль «Санта-Мария ди Назаретте», на борту которого находились три чернокожие рабыни, Изабелла, Барбера и Марта.¹² Стоимость этих девушек колебалась от 8500 до 6500 реалов (в зависимости от степени «черноты») – квалифицированный ремесленник зарабатывал столько за целый год. Этих девушек мгновенно переправили в дома семейства Камбини, Джованни дельи Альбицци и Ридольфо ди сер Габриэлло. В сентябре 1464 г. в бухгалтерских книгах Камбини появилась запись о том, что Пьеро и Джулиано ди Франческо Сальвиати заплатили колоссальную сумму в 3618 флоринов «за черную голову, которую они получили от нас… для домашнего использования».¹³ К концу XV в. практически у каждого состоятельного купца имелся хотя бы один чернокожий раб. Впоследствии наличие чернокожих рабов считалось обязательным для каждого знатного семейства Италии.

Чада Божии

По мере того как с тропической Африки стала спадать завеса тайны, итальянцы начали задумываться над своим отношением к ее народам. Появление Альберто да Сартеано на Флорентийском соборе вместе с посланниками Эфиопии свидетельствовало не только о любопытстве, которое пробуждали жители этого региона, но и о готовности итальянцев эпохи Ренессанса воспринимать чернокожих африканцев в позитивном свете.

И повод для путешествия Альберто, и та теплота, с какой Евгений IV встретил эфиопов, весьма показательны. Такое отношение разительно контрастирует с отношением к евреям и мусульманам. Итальянцы никогда не испытывали религиозных предубеждений в отношении чернокожих африканцев. Как раз наоборот. Христианские убеждения заставляли итальянцев эпохи Ренессанса относиться к народам тропической Африки с теплотой и интересом.

Хотя такие путешественники, как Альвизе Ка’да Мосто, писали о преобладании языческого анимизма в королевствах вроде Бенина, но чернокожих африканцев с самого начала воспринимали как чад Божьих вне зависимости от того, вошли они в лоно христианской веры или нет. Для церковнослужителей поколения Филиппо Липпи они были родственными душами уже в силу своего происхождения. Опираясь на библейскую историю изгнания Хама, итальянцы эпохи Ренессанса полагали, что сын Ноя ушел из Святой Земли в Африку, осел там, женился и имел детей. И его потомки стали предками тех самых эфиопов, которые в XV в. прибыли во Флоренцию. Поскольку обитатели тропической Африки мало отличались друг от друга, то итальянцы считали всех чернокожих африканцев потомками Хама, т. е. членами большой христианской семьи.¹⁴