Безрассудная девственница

Глория перевела взгляд на сложенные на коленях руки. Ощущает ли он то же самое? Или для него тот поцелуй значил так мало, что он забыл все слова, которые сказал ей тогда? Нет, они шли у него из сердца, и он не просто хотел успокоить ее совесть. Тогда почему он с тех пор старается держаться от нее подальше, словно просто заехал к ним в гости?

Глория тихонько вздохнула. Ей хотелось, чтобы он за ней поухаживал или по крайней мере стал ей другом, которому она могла бы поверить свои мысли. Как ей не хватало этого после разрыва с Сарой. Нет. Это не то. Она вновь окинула охотника быстрым взглядом. Надо быть честной хотя бы с самой собою. Ей хотелось от него не только дружбы.

— Что-то мы все молчим, — сказал Куэйд, когда они проехали уже не меньше половины пути, не произнеся ни единого слова. Он был раздражен, да и Глория как-то странно посматривала на него. Ему трудно было понять, что у этой девушки на уме, но и сказать ей прямо, какая буря бушевала в его душе, он тоже не смел. Надо обождать, пока он не подберет нужные слова.

— Да, — не сразу откликнулась Моди-Лэр, стряхивая с себя страшный груз мыслей о будущем дочери. — Кажется, суббота никому из нас не пошла на пользу.

Куэйд согласно кивнул и поднял голову, чтобы посмотреть на сгущающиеся тучи, когда услышал первый раскат грома.

— И будет еще хуже, если мы не поторопимся.

Он припустил лошадку, и они уже были у ворот, когда первые капли дождя упали на землю.

Моди-Лэр вылезла у бокового входа, а Куэйд решил показать женщинам, что не боится дождя и сам управится с лошадью и повозкой. Глория, однако, рассудила иначе. Прежде чем Куэйд хотел взять в руки вожжи, она хлестнула лошадь и та двинулась с телегой к сараю. Изумленному Куэйду ничего не оставалось, как оставаться рядом.

— Ты нехорошо себя ведешь, девочка. Охотник соскочил с облучка и подал Глории руку.

— Как это? — спросила она, принимая его руку, словно ничего необыкновенного в этом не было.

— Ты мешаешь мне быть вежливым, — посетовал он, ставя ее рядом с собой. — Я бы сам управился с лошадью, и ты бы не промокла.

— Да? — она так и осталась стоять на месте, не делая ни одного движения, чтобы уйти, и мешая ему заняться лошадью и телегой. Куэйд вопросительно заглянул ей в глаза и увидел, что в темноте они светятся, как у кошки. — Ты и так излишне вежлив, — тихо произнесла она.

Его удивленные глаза встретились с ее ожидающим взглядом.

— Для меня, лесного человека, ты говоришь как-то непонятно.

— Правда? — обиделась она и уперла руки в бока. — Здороваешься, кланяешься, открываешь дверь. И это все, Куэйд Уилд? Больше ты ничего не хочешь сказать… или сделать?

— Хм, — не нашелся он, — ну и нахальная ты девица.

Глория пришла в ярость. Смеясь, Куэйд взял ее за плечи, чтобы немножко отодвинуть в сторону и заняться лошадью. Она же остановила его, ухватив за рукав.

— Нахальная. И потому требую ответа, — не смутилась она. — Не очень-то ты церемонился, когда целовал меня в реке и говорил всякое. А с тех пор ты что мне сказал? Несколько слов о погоде? Вот мой ответ тебе, — и она обхватила руками его шею.

— Глория, — он попытался освободиться из ее объятий, но она крепко сцепила пальцы и не позволила ему вырваться. Когда же ее груди прикоснулись к его груди, ему уже не захотелось ничего другого. Каждый день, который он проводил вблизи нее, был для него нестерпимо мучительным. К тому же он не мог простить себе слабость, которую позволил у реки. А теперь она же ругает его за сдержанность. — Поберегись, Глория, — не выдержал он. — Я тебе не мальчик, с которым можно пококетничать, а потом сбежать, как ни в чем не бывало.

— Я вовсе не хочу сбегать, пока не услышу от тебя того, что хочу слышать.

И она подняла к нему свое волшебное лицо. Куэйд забыл, что хотел держаться от нее подальше. Он быстро развязал тесемки и снял чепец. Черные волосы рассыпались у нее по плечам.

По крыше застучал дождь, а за дверью словно выросла серебристая стена, скрывшая их от всего мира. Позабытая лошадь терпеливо ждала своего часа. Даже Пэдди сунул голову под крыло и заснул, что с ним случалось очень редко, если поблизости была Глория.

Куэйд обвил ее руками и прижал к себе. Ее лицо было всего в каком-то дюйме от его лица.

— Если ты уже баловалась с кем-то, Глория Уоррен, то непонятно, почему тебя еще не били в каком-нибудь стоге сена?

Его губы были так близко к ее, что он касался их, пока говорил. И это приятное ощущение повторилось, когда Глория ответила ему:

— Я была только с тобой, Куэйд Уилд, и из этого ничего не вышло, разве только ты стал обходить меня, словно я старая дева.

С этими словами она притянула к себе его голову и прижала его губы к своим. Больше его не пришлось уговаривать. Он потерял голову от мгновенно вспыхнувшего желания. Целовал ей щеки, глаза, шею, потом опять губы, жадно впивая в себя сладость ее юного дыхания.