Безрассудная династия (ЛП)

Очевидно, мое лицо должно меня выдать, потому что он улыбается мне, показывая больше, чем несколько отсутствующих зубов. Неожиданная гордость захлестывает меня, потому что в глубине души я знаю, что это сделал Тоби.

— Они заметят. Тоби найдет меня, и они убьют тебя.

Его улыбка становится шире.

— Этому жалкому куску дерьма наплевать на тебя, милая. Он только хочет причинить мне боль. Я единственный, кто любит тебя.

Я смотрю на него с полным недоверием, мое сердце разрывается от его слов.

— Нет, — возражаю я. — Это неправда.

— Он использует тебя, Джоди. Как только он получит то, что хочет, он бросит тебя так же быстро, как нашел.

Моя рука тянется к висячему замку у меня на шее. Мое сердце не верит ни единому слову из этого, но моя голова? Временами эту маленькую сучку можно легко поколебать.

— Нет, — выплевываю я, но он игнорирует меня и поворачивается обратно к маме.

— Мы собираемся уехать, не так ли, милая? Мы собираемся начать все сначала. Будем семьей. Такими, какими мы всегда должны были быть.

— А как насчет Джо? — Спрашиваю я, отчаянно желая просто поддержать его разговор. Чем дольше я смогу тянуть с этим, тем больше у нас шансов.

Тоби спустится в подвал с намерением убить его, и когда он узнает правду, он придет за мной.

Джонас усмехается. — Он был мертвым грузом. У него не было того, что нужно, чтобы по-настоящему стать Арити.

У меня отвисает челюсть от того факта, что он может так говорить о собственном сыне.

— Ты убил его, — кричу я. — Ты убил своего собственного сына. Мой брат. — Мама хнычет, но меня это не останавливает. — Ее сын. Ее первенец. Ты подставил его. Ты отправил его в этот тупой гребаный мотоклуб и сам его подставил.

— Я не убивал его, — издевается он. — Это сделала дочь этой тупой пизды.

— Нет. Стелла защищала себя и тех, кого любила. Ты убил его.

Джонас качает головой, ему наплевать на его причастность к смерти Джо.

Я свирепо смотрю на него, и он поднимает маму со стула, ее руки все еще сцеплены за спиной.

— Отпусти ее, — требую я.

— Мы уходим, — говорит он, полностью игнорируя, что я вообще что-то сказала, поскольку мама позволяет ему водить ее вокруг стола, как будто ее все это устраивает.

— Я никуда с тобой не пойду, и она тоже.

В ту секунду, когда она оказывается на расстоянии вытянутой руки, я хватаю ее за плечо и пытаюсь вырвать из его хватки.

— Джо-Джо, пожалуйста. Не надо, — тихо умоляет мама.

— Нет. Я не позволю этому случиться. Я не позволю ему так с тобой обращаться. Разве ты не слышала ничего из того, что Тоби или Мария рассказывали тебе о нем?

— Они лгут, Джоди.

У меня от шока отвисает подбородок.

— Ч-что? Ты не можешь на самом деле говорить мне это прямо сейчас. Он сломал их. Он причинил им боль. Он—

— Джоди, пожалуйста? — умоляет мама, ее глаза сверлят мои. — Просто делай, что он говорит.

Я выдерживаю ее взгляд, мое сердце колотится, а кровь со свистом проходит мимо ушей.

— Пожалуйста, — одними губами произносит она. — Доверься мне.

— Джоанна, — рычит Джонас, хватка на ее волосах усиливается, пока она не вскрикивает от боли.

— Черт, — шиплю я, бросаясь вперед, впиваясь ногтями в руку Джонаса и пытаясь ослабить его хватку на ней. — Отпусти ее, ты, гребаный психопат.

Он движется слишком быстро, и следующее, что я осознаю, — моя щека горит, и я едва успеваю поднять руки, чтобы не удариться головой о деревянный пол, когда отступаю назад.

— Джоди, — кричит мама.

— Ты, блядь, ударил меня, — ахаю я в ужасе, прижимая руку к щеке.

Все еще держа маму в своей неумолимой хватке, он искоса смотрит на меня. Его глаза почти такие же черные, как и его душа, и от этого меня пронзает волна страха. Но я отказываюсь это показывать. Если последние несколько недель и научили меня чему-то, так это никогда не съеживаться. Вместо этого я собираю все свои силы и выкапываю своего внутреннего борца.

Что бы сделала Стелла?

— Не проявляй ко мне неуважения.

— Почему? — шиплю я. — Ты запрешь меня в подвале, чтобы преподать мне урок, как ты это делал с Тоби?

— Не смей, — рычит он, с его губ слетает слюна, а его изможденное, ранее бледное лицо краснеет от гнева. — Даже не упоминай имя этого подонка. Он ничто. И как только мы будем свободны, я собираюсь убедиться, что от него не останется ничего, кроме воспоминаний.

— Нет, — кричу я, пробираясь вперед, но успеваю пройти всего несколько дюймов, прежде чем он прижимает свой ботинок к моей руке. — Делай, как тебе говорят, милая. Слушай своего папочку.

Мой желудок снова переворачивается. — Ты не мой папа. Ты гребаный монстр.

Я отдергиваю руку, прежде чем он решит переломать мне все пальцы.

Он смотрит на меня с чистой ненавистью, когда я снова встаю. Мои ноги дрожат, и я вынуждена опереться о стену, чтобы не упасть. Его ноздри раздуваются, а грудь вздымается.

Он выглядит лучше, чем в тот день, на экране Тоби, но он далеко не здоров.

— Мы можем сделать это легким или трудным путем, — предупреждает он меня. — Но мы покидаем этот дом всей семьей и никогда не собираемся оглядываться назад.

— Ты бредишь, если хоть на секунду думаешь, что я куда-то пойду с тобой.