Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

— Обобрал себя до нитки, прости за невольную патетику, и увы, негде взять старого честного слуги, который нянчил меня на коленях, чтобы явился и предложил мне свои сбережения. Вот беда, в Америке таких слуг просто не бывает. О моих простых нуждах там заботилась одна шведка, но интуиция подсказывает, что в ответ на просьбу раскошелиться в пользу молодого хозяина старушка вызовет копов. Однако я приобрел опыт, а он, как говорят, дороже денег. Так или иначе, заплатить по счету у меня хватит, так что давай поужинаем!

Как и ожидалось, в ресторане отеля «Савой» не было недостатка в еде, огнях и музыке. Час, когда публика обычно покидает театры, еще не наступил, и большой зал был едва заполнен наполовину.

Отыскав свободный столик в углу, Уолли погрузился в выбор блюд со всей сосредоточенностью голодного клиента.

— Извини, что я так увлекся меню, — сказал он, когда официант принял заказ и отошел, — но ты не представляешь, что значит в моем состоянии выбирать между тушеным цыпленком en casserole и почками a la maître d’hôtel. Рыцарь на перепутье, да и только!

Джилл весело улыбнулась ему через стол. Едва верилось, что испытанный друг, с которым она прошла через все опасности этого вечера и теперь собирается пировать, оказался зловещей фигурой, омрачавшей ее детство. На вид он явно не был способен дергать девочек за косы и уж точно не имел такого обыкновения.

— Ты всегда был обжорой, — заметила она. — Помнится, как раз перед тем, как я окатила тебя из шланга, ты жульнически прикарманил кусок моего именинного торта.

— Как, ты не забыла? — Глаза Уолли просияли, а широкий рот расплылся в улыбке почти до ушей, делая спутника Джилл еще больше похожим на большого доброго пса. — Тот кусок торта словно до сих пор лежит у меня в кармане, намертво слипшийся с рогаткой, парой шариков, спичечным коробком и бечевкой. В те дни я был ходячей мелочной лавкой… Впрочем, не слишком ли мы увлеклись детскими воспоминаниями?

— Никак не привыкну, что передо мной тот самый Уолли Мейсон. Ты так переменился…

— Надеюсь, к лучшему?

— Безусловно! Мальчишкой ты был просто ужасным. Вечно пугал меня, выскакивал из-за дерева или еще откуда-нибудь. Помню, как гнался за мной битый час и вопил во все горло.

— Это все от смущения! Я же говорил, что обожал тебя. А вопил, потому что стеснялся. Надо же было как-то скрыть свои чувства.

— Тебе это отлично удалось, у меня даже подозрений не возникло.

Уолли печально вздохнул.

— Такова жизнь! «Сокрытая любовь, как червь в бутоне…»

— Кстати, о червях! Ты мне как-то сунул одного за шиворот.

— О нет! — поморщился Уолли. — Неужели? Я бывал проказлив, но всегда оставался джентльменом.

— Сунул, сунул! В кустах, когда еще была гроза…

— А, теперь припоминаю — но это просто недоразумение! Червяк был мне больше не нужен, и я решил, что ты тоже захочешь с ним поиграть.

— Да ты постоянно вытворял что-нибудь этакое! Однажды поднял меня над прудом и грозил бросить в воду — зимой, перед самым Рождеством! Это было ужасно подло, ведь я боялась тебя даже лягнуть, вдруг уронишь. К счастью, подоспел дядя Крис…

— Ты полагаешь, к счастью? Может, с твоей точки зрения и так, но я-то оказался с другой стороны. У твоего дяди была с собой бамбуковая трость, и теперь мои друзья недоумевают, когда в холода я жалуюсь, что ноют старые раны… Кстати, как поживает твой дядя?

— Замечательно, все такой же лентяй. Сейчас он в Брайтоне.

— Не знаю, мне он ленивым не показался, — задумчиво произнес Уолли, — скорее бойким! Должно быть, я встретил его в период активности… Ага! — Официант вернулся с нагруженным подносом. — Вот и пища! Не обессудь, если на минутку-другую я покажусь рассеянным. Мне придется как следует потрудиться.

— А потом небось припрячешь котлету в карман?

— М-м… я подумаю. Отолью туда немного супа, пожалуй. Мои нынешние запросы весьма скромны.

Джилл наблюдала за ним все с большим удовольствием. От этого мужчины исходило какое-то мальчишеское обаяние. С ним она чувствовала себя легко, почти как с Фредди Руком. Определенно, Уолли добавил радости в ее жизнь.

Особенно приятно было, что он умеет проигрывать. Джилл умела сама и восхищалась этим качеством в других. Как легко он выкинул из беседы — и, похоже, даже из мыслей — свой театральный провал и досадную потерю денег!

Интересно, сколько он потратил? Наверняка очень солидную сумму, но его это как будто совсем не трогает. Такое доблестное поведение отзывалось теплом в сердце Джилл. Так и должен настоящий мужчина сносить камни и стрелы коварной судьбы!

Наконец Уолли, сыто отдуваясь, откинулся на спинку стула.

— Представление не из приятных, — виновато вздохнул он, — но куда же деваться. Думаю, ты сама предпочитаешь, чтобы я сидел сытый и довольный, а не валялся в голодном обмороке. Чудесная штука еда! Теперь я готов к интеллектуальным беседам на любую тему, какую тебе будет угодно предложить. Как у Апулея — наелся розовых лепестков и больше не золотой осел. О чем же мы побеседуем?

— Расскажи о себе.