Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

– Да что угодно! От императора Марокко до «Нарастающего шума за сценой». Я одно время был актером, особенно незаменимым, когда приходилось менять декорации.

– Очко в вашу пользу. Ну, покедова. Два пятнадцать с Паддингтонского вокзала. Я встречу вас там. А теперь мне пора. Встреча с одним типом.

– Буду вас высматривать.

Тут Джимми поразила внезапная мысль. Штырь! Он было совсем забыл про Штыря. А держать сына Бауэри в поле зрения стало вопросом жизни и смерти. Он был единственной связью с особнячком где-то за пределами Сто пятидесятой улицы. Оставить сына Бауэри одного в квартире он никак не мог. Перед его умственным взором предстало видение: Штырь один в Лондоне с квартирой в «Савой-Мэншенс» как базой для операций. Нет, Штыря необходимо пересадить в сельскую почву. Правда, он не вполне представлял себе Штыря на фоне сельской природы. Бедняга исчахнет от тоски. Но иного выхода нет.

Лорд Дривер облегчил ему задачу.

– Да, кстати, Питт, – сказал он, – у вас, конечно, есть какой-нибудь служитель? Ну, один из этих жутких типчиков, которые забывают упаковать воротнички, когда куда-нибудь едешь! Так захватите его с собой.

– Спасибо, – сказал Джимми, – не премину.

Едва вопрос был решен, как дверь распахнулась, явив субъекта обсуждения. С ухмылкой до ушей от смеси гордости с застенчивостью, выглядя крайне скованно и неуклюже в ярчайшем твидовом костюме, какие обычно можно видеть только на эстраде, Штырь на мгновение застыл на пороге, давая возможность зрителям оценить свою внешность. Затем он вступил в комнату.

– Ну, как вам шмотки, босс? – осведомился он благодушно, а лорд Дривер только рот разинул на столь красочного типчика.

– Ослепительно, Штырь, – сказал Джимми. – Чем они тебя прельстили? Нам тут хватит и электрического освещения.

Штыря распирали впечатления.

– Энтот магазин одежки, босс, ну, полный отпад. Старый хрыч, который мне все там показывал, сначала в упор меня не видел. «Чего тебе? – говорит. – Пшел вон, катись отседова!» А я выкладываю ваши наличные и говорю ему, что пришел, потому как мне требуется костюмчик пофорсистее. И он, и-ех, давай вытаскивать костюмы на целую милю. У меня аж в глазах зарябило. А хрыч говорит: «Выберите, заплатите деньги, а мы сделаем, что потребуется». Ну я и говорю: «Энтот будет в самый раз», – выложил наличные, и вот он я!

– Вижу, Штырь, – сказал Джимми. – Я бы тебя и в темноте разглядел.

– Вам что, босс, костюмчик не нравится? – встревоженно спросил Штырь.

– Последний писк! – сказал Джимми. – Рядом с тобой и Соломон во всей славе своей выглядел бы бродягой на велосипеде.

– Верно, – согласился Штырь. – Самое что ни на есть оно.

И, словно не замечая присутствия лорда Дривера, который смотрел на него в немой ошарашенности, сын Бауэри принялся исполнять таинственный танец шарканья по ковру.

Этого измученный мозг его сиятельства не выдержал.

– До свидания, Питт, – сказал лорд Дривер. – Я пойду. Должен повидать одного типуса.

Джимми проводил его до дверей.

Снаружи лорд Дривер прижал правую ладонь ко лбу.

– Послушайте, Питт, – сказал он.

– А?

– Кто это, черт подери?

– Кто? Штырь? Он мой камердинер.

– Ваш камердинер! И он всегда такой? То есть разгуливает, будто комик из мюзик-холла, и танцует, а? Кстати, на каком языке он говорил? Я понимал одно слово из десяти, а то и меньше.

– А! На американском. Диалект Бауэри.

– О! Ну, полагаю, если вы его понимаете, тогда ничего. А я так ни слова… Черт возьми! – перебил он себя со смешком. – Я бы дорого заплатил, чтобы посмотреть, как он будет разговаривать со стариком Сондерсом, нашим дворецким. У него же манеры – герцогу далеко.

– Штырь его перевоспитает, – сказал Джимми.

– Как вы его называете?

– Штырь.

– Странное имя, а?

– Модное в Штатах. Уменьшительное от Алджернон.

– Держится он как-то слишком по-приятельски.

– А это его независимое воспитание. Они в Америке все такие.

– Милая страна.

– Вы бы ее полюбили.

– Ну, покедова.

– Покедова.

На нижней ступеньке лорд Дривер остановился:

– Послушайте, вот оно что!

– Рад за вас. Но что оно что?

– Я чувствовал, что раньше уже видел его лицо где-то, только не мог вспомнить где. А теперь знаю: он типчик, который вчера заходил в приют, тот, которому вы дали фунт.

Лицо Штыря принадлежало к тем, которые, пусть и не поражая красотой, в памяти, однако, запечатлеваются.

– Совершенно верно, – сказал Джимми. – Я все думал, узнали вы его или нет. Дело в том, что он одно время служил у меня в Нью-Йорке, а вчера нельзя было не заметить, что он нуждается в помощи, ну я и нанял его снова. Собственно говоря, мне требовался человек, чтобы заботиться о моих вещах, а Штырь для этого годится не хуже всякого другого.

– Понятненько! А ловко я его узнал, верно? Ну, я пошел. До свидания. Два пятнадцать от Паддингтонского вокзала. Встречу вас там. Если доберетесь туда прежде меня, возьмите билеты до Дривера.

– Заметано. Всего хорошего.

Джимми вернулся в столовую. Штырь, который по мере возможности разглядывал себя в зеркале, обернулся с обычной ухмылкой.

– Босс, а что это за фраер? Вроде тот, с кем вы вчера были?